Фестиваль кино
До конца Каннского фестиваля предстоит еще много событий. Среди них премьера фильма Педро Альмодовара в конкурсе, двух российских картин — "Охотник" и "Елена" — в "Особом взгляде". Однако уже сейчас, после вчерашнего показа "Меланхолии" Ларса фон Триера, основной контекст фестиваля ясен АНДРЕЮ ПЛАХОВУ.
"Меланхолия" вряд ли войдет в тройку главных шедевров Триера. Но это прекрасное кино — с мыслями, образами, высоким мастерством и ранимой душой черного романтика. Кино про то, как из жизни уходит радость, делится на две части — "Жюстин" и "Клер" — по именам двух сестер. Первоначально замысел рос из "Служанок" Жана Жене, которых Триер обсуждал в переписке с Пенелопой Крус,— она и должна была играть Жюстин, но в итоге ее с успехом заменила Кирстен Данст, а Клер сыграла перешедшая в этот проект из "Антихриста" Шарлотта Генсбур.
Первая часть фильма — свадьба Жюстин, естество которой отвергает фальшивые ритуалы, и хотя она пытается пойти на компромисс, но тщетно. В разгар торжества Жюстин рушит свою личную жизнь и карьеру перед лицом надвигающегося конца — столкновения Земли с гигантской планетой по имени Меланхолия. Клер сначала не поддается паническим настроениям и доверяет утешительным прогнозам своего рационального мужа, но постепенно меланхолия захватывает и ее.
Ведомый вереницей своих фобий (в "Антихристе" то был страх перед женщиной, в "Меланхолии" — перед неотвратимостью конца), Триер в смысле стиля возвращается к собственному раннему творчеству, на которое сильное влияние оказали Лукино Висконти, Ингмар Бергман, немецкий романтизм и Андрей Тарковский. Нынешний фестиваль взывает и к сравнению с Терренсом Маликом, чье "Древо жизни" было показано двумя днями раньше. В обоих фильмах присутствует космический амбициозный замах, есть сцены создания и разрушения мира, есть эпическая форма и большой стиль. Из этих двух версий глобального кино я выбираю версию Триера — как более цельную, более личную. Что выберет каннское жюри, в котором преобладают американцы,— не так уж трудно предугадать. Для них Терренс Малик — нонконформист, но свой, голливудский, а Ларс фон Триер — чужак, к тому же известный пасквилями на Америку.
Другой сюжет фестиваля связан с сугубо французскими политическими реалиями. Им посвящены сразу несколько фильмов. Конкурсный "Патер" Алена Кавалье — тонкий, ироничный диалог режиссера и актера Венсана Линдона. Показанное вне конкурса "Завоевание" Ксавье Дюрренже — беллетризованная хроника продвижения к власти Никола Саркози. Наконец, "Министр" Пьера Шоллера в "Особом взгляде" — фарс о вымышленном министре транспорта. Все три содержат в себе изрядную порцию сатирического яда, однако в большей степени отвечают потребностям французской публики, нежели международного фестиваля.
Одним из самых человечных событий жесткого по своей эстетике Каннского фестиваля стало чествование Жан-Поля Бельмондо и вручение ему "Золотой пальмовой ветви" за вклад в кино. Переживший инсульт актер вышел на сцену, где его приветствовали коллеги и партнеры: Клод Лелюш, Жан Рошфор, Мишель Галабрю, Клаудиа Кардинале. Пришла и украсившая каннскую афишу Фэй Данауэй. Это была встреча поколения, создавшего ту форму кинематографа, которую сегодня мы называем классической. Отнесут ли к ней со временем фильмы нынешнего фестиваля — покажет будущее.