Двадцать лет назад, 22 января 1980 года, академик Андрей Сахаров был арестован и отправлен в горьковскую ссылку. Лубянке так и не удалось сделать его карманным лидером правозащитного движения.
Бороться с инакомыслием ЧК начала со дня своего основания. Менялись названия карательных органов, названия подразделений, занимавшихся идейными врагами советской власти, но цели и методы оставались прежними. Не забывали борцы с инакомыслием и о себе. А поскольку их благополучие напрямую зависело от результатов борьбы, зачастую врагов государства приходилось создавать собственными силами.
Даже во время Отечественной войны окопавшиеся в тылу сотрудники "третьей линии" (третьего управления НКВД) не переставали гнуть ее в привычном направлении. Например, в 1942 году в Москве была создана "антисоветская группа дирижера Хмелевича", наполовину состоявшая из агентов НКВД. За ее "ликвидацию" несколько сотрудников московского УНКВД были отмечены руководством наркомата.
Тяжелые дни для специалистов по инакомыслию настали в хрущевские времена — с приходом в КГБ Александра Шелепина. Как было сказано в его приказе от 11 февраля 1960 года, "внутриполитическая обстановка в стране исключительно благоприятна". Управление КГБ СССР, боровшееся с идеологическими диверсиями, было упразднено. Для многих его сотрудников это означало крушение всех надежд. Во втором главке КГБ, контрразведке, где они теперь служили, были свои кандидаты на продвижение по службе, и пришедшим со стороны "идеологам" не приходилось рассчитывать на успешную карьеру. Кроме того, многие из бойцов идеологического фронта не знали иностранных языков и в контрразведке были обречены на то, чтобы всегда оставаться на вторых ролях. У них был только один способ вернуть себе прежнее положение в структуре КГБ — превратить отечественных правозащитников в нечто, хотя бы внешне представляющее угрозу для советской власти.
Идеальный оппозиционер
Во главе такой карманной оппозиции должен был оказаться человек достаточно авторитетный. Хорошо, если бы уже конфликтовавший с властью и затаивший обиду. В идеале — плохо разбирающийся в людях и потому легко управляемый. Андрей Сахаров оказался для этого просто идеальной фигурой.
Во-первых, целый академик, трижды Герой Социалистического Труда и, кроме того, отец водородной бомбы.
Во-вторых, Сахаров уже вступал в противоборство с властью. А ему раз за разом давали понять, что руководство страны и отрасли в его советах не нуждается.
В 1961 году Сахаров предложил отказаться от возобновления испытаний ядерного оружия. Реакция Хрущева была мгновенной и резкой: "Можно быть хорошим ученым и ничего не понимать в политических делах. Я был бы последний слюнтяй, а не председатель Совета Министров, если бы слушался таких, как Сахаров!"
В 1962 году две почти одинаковые водородные бомбы были созданы в Арзамасе, где работал Сахаров, и в параллельной "фирме" — в Челябинске. Оба образца собирались испытывать на полигоне на Новой Земле. Сахаров, ясно осознававший всю пагубность последствий таких испытаний, настаивал на том, чтобы испытывалась только одна из двух бомб. Но никто не собирался прислушиваться к его мнению. Наоборот, испытания перенесли на более ранний срок.
Это уже было окончательное поражение,— писал Сахаров.— Ужасное преступление совершилось, и я не смог его предотвратить! Чувство бессилия, нестерпимой горечи, стыда и унижения охватило меня. Я упал лицом на стол и заплакал.
Бойцы идеологического фронта могли быть уверены, что, несмотря на полученные уроки, академик Сахаров не перестанет спорить с государством. Им были прекрасно известны упрямство Сахарова и его обостренное чувство справедливости. Как это часто бывает с такими людьми, Сахаров нередко сам провоцировал окружающих на несправедливость.
В-третьих, КГБ, который уже давно "пас" Сахарова, как и всякого ученого-ядерщика, прекрасно знал о некоторой его социальной инфантильности.
Сам Сахаров вспоминал, что неумение общаться с людьми досталось ему по наследству от матери и бабушки. Асоциальность была усилена и воспитанием: родители предпочитали учить его дома. В результате, попав после пятилетнего домашнего обучения в школу, будущий академик не мог решиться заговорить даже с теми одноклассниками, которые были ему симпатичны. Профессию ему выбрал отец, выдающийся преподаватель и популяризатор физики. Из-под родительской опеки он вышел только в 20 лет. И не по своей воле — физфак МГУ, где учился Сахаров, в 1941 году был эвакуирован из Москвы.
Сахаров казался человеком, которым будет несложно управлять. На Лубянке решили использовать его "втемную", окружив нужными людьми.
Напуганный чекист
В начале 1966 года Сахаров познакомился с Эрнстом Генри, легендарным журналистом и столь же легендарным советским разведчиком-нелегалом. Генри попросил Сахарова подписать обращение общественности к руководству партии.
Затем возле Сахарова появились братья Жорес и Рой Медведевы. Впоследствии Жорес, эмигрировав из СССР, написал книгу об Андропове, которая гораздо больше нравится ветеранам КГБ, чем диссидентам. Оценка роли Роя Медведева в правозащитном движении также далеко не однозначна. Некоторые диссиденты вспоминали о том, что сотрудники КГБ почему-то производили у него обыски именно тогда, когда ему передавали новинки самиздата. Сам Сахаров упоминает о том, что Рой Медведев несколько раз делился с ним точной информацией о намерениях властей и никогда не называл источник.
Начало правозащитной деятельности Сахарова было именно таким, как требовалось. Он подписывал письма в защиту осужденных диссидентов, а в декабре 1966 года принял участие в митинге в поддержку политзаключенных на Пушкинской площади.
Около памятника стояли кучкой несколько десятков человек, все они были мне незнакомы. Некоторые обменивались тихими репликами. В шесть примерно половина из них сняли шляпы, я тоже, и, как было условлено, молчали (как я потом понял, другая половина были сотрудники КГБ). Надев шляпы, люди еще долго не расходились.
Демонстрация была заснята сотрудниками КГБ на кинопленку, чувствительную к инфракрасным лучам (было довольно темно), и пленка демонстрировалась высшему руководству.
"Идеологи" из КГБ достигли нужного эффекта. Руководители страны были встревожены. К тому же в мае 1967 года председателем КГБ СССР был назначен Юрий Андропов, и это приблизило осуществление их плана. Дело в том, что, с тех пор как советский посол Андропов пережил восстание в Венгрии в 1956 году, у него появилась острая ненависть к любым проявлениям инакомыслия.
Как рассказывали люди, с которыми Андропов был откровенным, он часто говорил о том, с чего, по его мнению, начался путь к кровопролитию в Будапеште. С литературных кружков, в которых велись разговоры о необходимости улучшения социализма и ревизии марксизма. У ненависти Андропова к идейным отщепенцам была и личная причина. Его жена, видевшая, как перед зданием посольства вешают на деревьях венгерских коммунистов, так и не смогла оправиться от этого потрясения и до конца жизни страдала тяжелым нервным заболеванием.
Одним из первых шагов Андропова на новом посту стало восстановление управления КГБ, занимавшегося, как говорилось в его записке, направленной в ЦК КПСС в июле 1967 года, "организацией контрразведывательной работы по борьбе с акциями идеологической диверсии на территории страны". В той же записке Андропов предупреждал о "наращивании и активизации подрывных действий реакционных сил". Это подействовало. Решением Политбюро ЦК 17 июля было создано пятое управление КГБ.
Неуправляемый правозащитник
Из второго главка КГБ в пятое управление вернули старые кадры. Операция по возвращению идеологической контрразведке прежнего статуса успешно завершилась. Однако расчеты КГБ оправдались не полностью. Сделать из Сахарова контролируемого лидера оппозиции не удалось, и он на долгие годы стал головной болью Лубянки.
В 1968 году я сделал свой решающий шаг, выступив со статьей "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе".
10 июля я стал слушать вечернюю передачу "Би-би-си" (или "Голоса Америки", я не помню) и услышал свою фамилию. Передавали, что в голландской газете опубликована статья члена Академии наук СССР А. Д. Сахарова, который, по мнению некоторых специалистов, является участником разработки советской водородной бомбы.
Я понял, что дело сделано. Я испытал в тот вечер чувство глубочайшего удовлетворения!
Академик становился совершенно неуправляемым. Очень скоро Генри и оба Медведева оказались второстепенными фигурами в окружении Сахарова. В 1970 году главное место в его жизни заняла Елена Боннэр — лютый враг КГБ, умная, красивая и, главное, волевая. И именно она создала того Сахарова-правозащитника, которого знает и уважает мир.
В принципе пятое управление КГБ Сахаров-враг, отстаивавший свои политические убеждения так же самоотверженно, как и свою позицию по ядерным испытаниям, устраивал не меньше, чем Сахаров--глава карманной оппозиции. Партийная элита была настолько напугана нараставшей международной известностью Сахарова, что идеологическая контрразведка вскоре превратилась в одно из ведущих подразделений Лубянки, а ее шеф Филипп Бобков со временем стал первым заместителем председателя КГБ и генералом армии. Долгая и упорная борьба КГБ с академиком Сахаровым закончилась его высылкой в Горький.
ЕВГЕНИЙ ЖИРНОВ