Подпольные миллионеры не дают спать спокойно не только мошенникам наподобие Остапа Бендера, но и правоохранительным органам. Между ними даже идет ожесточенная конкурентная борьба за то, сколько теневиков они выведут на свет. В Главном управлении по борьбе с экономическими преступлениями (ГУБЭП) МВД уверенно оперируют цифрами раскрытых милиционерами преступлений именно в кредитно-финансовой сфере и считают, что монопольной финансовой спецслужбы, наподобие финансовой полиции, создавать не нужно. О том, что такое теневая экономика и как с ней бороться, в интервью обозревателю Ъ КОНСТАНТИНУ Ъ-СМИРНОВУ рассказал заместитель начальника ГУБЭПа ВЛАДИМИР МАКАРОВ.
— Что такое, по-вашему, теневая экономика?
— Надо, наверное, вести речь о ненаблюдаемой или нерегистрируемой экономике, которая, с одной стороны, не является чисто криминальной, а с другой стороны — включает в себя и криминальную тоже. Нерегистрируемая экономика состоит из трех элементов. Во-первых, это скрытая от учета деятельность легальных производителей. Не секрет, что большинство ликероводочных заводов не показывает весь объем выпускаемой продукции. Они делают некую скрытую "дельту", которая идет в доход узкой группе лиц. Вторая часть — это неформальная экономика. К ней, допустим, относится деятельность домашних хозяйств в самом широком смысле этого слова. Сажают люди картошку в огороде, держат домашний скот или дачный участок и получают с него доход. Кто-то занимается частным извозом. Третья составляющая — это как раз чисто криминальная экономика, которая занимается собственно преступным бизнесом. Это рэкет, контрабанда, торговля оружием, проституция, экономическая преступность. Есть и еще кое-что, не поддающееся оценке ни Госкомстата, ни отраслевых статистиков, ни отраслевых руководителей. Просто по технологическим причинам.
— Что вы имеете в виду?
— Допустим, человек работает по договору с иностранной фирмой. Он программист и разработанные программы передает заказчику по Интернету. Оценкой объема этих услуг никто никогда не занимался. Лицензии на них пока не требуется. Хотя доход есть, а значит, должен быть задекларирован в налоговой инспекции. Но не декларируется. Вот недавно в Дагомысе на международной конференции по ненаблюдаемой экономике я доказывал ее участникам, что они заблуждаются, когда пытаются измерить объемы теневой экономики с точностью до десятой доли процента. Как, например, Гомкомстат России, который определяет долю этой экономики в 23,2%. Мы многого просто не видим. Вот характерный пример. Когда были приняты решительные меры, в том числе нашим ведомством, по регулированию сферы производства и оборота алкогольной продукции, за первый год поступление акцизов увеличилось в 2,4 раза. Такой эффект заранее предвидеть было просто невозможно.
Или, например, украинцы на этой конференции заявили, что у них теневая экономика не превышает 12%. В то время как Франция честно признает, что почти четверть ее экономики теневая. Это позиция страуса, прячущего голову в песок. А у Украины только перед "Газпромом" долг за расхищенный российский газ составляет около $3 млрд (Киев официально признал факт хищений и согласился перевести ворованное в долг.— Ъ). Это как минимум четверть украинского госбюджета. Но ведь это они не учитывают.
— Вернемся к России. Какие еще сферы теневой экономики вы можете назвать?
— Возьмем рыбу. По японским оценкам, туда поставляется российских морепродуктов почти на полмиллиарда долларов. Наша же таможенная статистика утверждает, что в Японию уходит рыбы на сумму чуть более $30 млн. Куда же девается разница? Дело в том, что огромное количество наших рыболовных судов плавает под иностранными флагами, а еще больше морских биоресурсов из экономической зоны России вывозится нашими рыболовецкими судами нелегально.
— А как насчет нелегального вывоза капитала?
— По различным оценкам, за последнее десятилетие за рубежом осело от $120 млрд до $150 млрд. Кое-кто ведет речь даже о сумме куда большей чем $300 млрд. Но, во всяком случае, до 1999 года около $23-25 млрд ежегодно оставалось за рубежом только по незакрытым экспортно-импортным контрактам. В прошлом году эта цифра упала до $16,5 млрд. Однако в этом году опять пошла тенденция к увеличению: за полгода утекло за границу уже $11-15 млрд. Примерно еще $10 млрд в год вывозится частными лицами. Это то, что они декларируют. А на самом деле точной цифры никто не знает.
— Примеры?
— Вот такая ситуация, с которой я столкнулся в оперативной работе. Известный московский завод перевел за границу $500 тыс. "Как вы объясните этот платеж?" — спрашиваю я у них. Они говорят: "А мы проводили маркетинговые исследования!" — "Где результаты исследования?" Понимаете, я знаю, что такое маркетинговое исследование — это целые полки с тоннами папок. А мне тут суют один листок, написанный по-шведски (за $500 тыс. даже перевести не удосужились) и говорят: "Вот тут написано, что цена на наш товар в Швеции составляет столько-то шведских крон". Я в полном недоумении: "И за этот листок вы заплатили $500 тыс.? Любой студент там бы провел за $50 примерно такое же исследование".
Или, например, взять поставки нефти. У нас, насколько мне известно, около 60 сортов нефти. Вся она для торгов на Лондонской бирже смешивается в так называемую смесь Urals, то есть совершенно стандартного сорта получается. А вывозится, как правило, с занижением сортности, и за каждую тонну нефти несколько долларов недоплачивается. А это, по разным оценкам, $3-4 млрд в год. Сейчас расследуется уголовное дело в отношении одной из башкирских фирм, которая по одним и тем же контрактам многократно отчитывалась одной и той же декларацией, и вывезли таким образом нефти на сумму около $170 млн. Это только одна из схем.
— А как насчет борьбы с отмыванием доходов от нелегальной деятельности?
— В УК уже есть статья 174, в которой как раз говорится об ответственности за легализацию преступно нажитых средств. В мае прошлого года при МВД был создан Межведомственный центр по борьбе с легализацией (отмыванием) преступных доходов. То есть та "поляна", которую хочет занять "финансовая полиция", если ее создадут, уже занята. Вот примеры. Мы в 1999 году за девять месяцев выявили 824 преступления по этой статье. В этом году уже — 1550. Рост на 88,1%. Из них нам удалось направить в суд 834 дела. 64 человека привлечены к уголовной ответственности. Остальные дела находятся в стадии расследования.
— Вы считаете, что финансовая полиция не нужна?
— Мы не против создания финансовой полиции, еще одного контролирующего ведомства. Но мы против монополизации. По сути, основную часть преступлений именно в кредитно-финансовой сфере выявляем мы. Я думаю, 85% как минимум. Всего за первое полугодие этого года всеми правоохранительными органами было выявлено 216,1 тыс. экономических преступлений. Из них органами внутренних дел выявлено 88%, налоговой полицией — только 15 107 преступлений, или 6,9%. Если говорить о наиболее сложных составах преступлений, то есть преступления, следствие по которым обязательно, то таких преступлений было выявлено 138,5 тыс. Из них только ГУБЭПом выявлено 89,7 тыс. Это 64,8%. А налоговой полицией — 12,6 тыс., или 9,1%. Так что в принципе налоговая полиция нам в этой ситуации не конкурент.
— А как ФСБ?
— Для ФСБ это не основной вид деятельности. Но тем не менее ФСБ выявила за первое полугодие 95 экономических преступлений. Для сравнения: частные детективы — 11. То есть цифры, конечно, несопоставимые. Таможенники выявили 1698 преступлений, а прокуратура — 3041.
В общем, налоговая полиция занимает свое достойное место, но мы считаем, что объективно по нагрузке, по опыту оперативной работы мы вполне можем составить им конкуренцию.
— Вернемся к Госкомстату. Он утверждает, что теневая экономика составляет 23,2% ВВП. Вы говорили, что Госкомстату всего не счесть. Так какова же ваша личная оценка?
— Давайте считать. Оборот наркотиков. Минимум $2 млрд в год. Нелегальная торговля оружием — столько же. Проституция — не меньше. Итак, только эти явно криминальные занятия приносят не менее $6 млрд в год. Если же взять не столь криминальные виды деятельности, то цифра увеличится на порядок. В общем, 30-40% нашей экономики нами не регистрируется.