В Московском музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко прошли двухдневные гастроли Национального центра Кан/Нижняя Нормандия. Его руководитель Карин Сапорта (Karine Saporta) показала собственную версию "Спящей красавицы" Петипа--Чайковского. Версия была освистана терпеливыми москвичами.
Идею подвергнуть ревизии классическую "Спящую красавицу" Карин Сапорта, даме с философским образованием, подкинул екатеринбуржец Олег Петров. Воплощение идеи французская знаменитость честно и по-братски разделила с российскими коллегами. Сложные декорации Жана Боэра (Jean Bauer) и роскошные костюмы Патрика Теруатена (Patrick Teroitin) великолепно изготовили уральские умельцы, а половина занятых в спектакле танцовщиков — из Екатеринбургского муниципального театра, основанного господином Петровым. Таким образом промышленная столица Урала оказалась в центре европейской культуры: после майской премьеры в Кане (Ъ писал об этом 27.06.2000) и осенних российских гастролей копродукция отправится в длительное турне по Франции.
Надо сказать, что доселе главная интеллектуалка французской "новой волны" дела с музыкальной драматургией не имела и сюжетные балеты не ставила. Мастерица стилизаций и мистификаций, с большим или меньшим успехом играющая культурными знаками разных стран и времен, она всегда умела придать любому общему месту очарование оригинальности, а любой пошлости — оттенок изысканности. Актеры-марионетки (неподвижные лица, механические жесты, обрывки повторяющихся реплик-комбинаций) вносили в механический мир Карин Сапорта оттенок загадочности и жутковатой инфернальности.
В "Спящей красавице" эти испытанные приемы решительно не сработали. С непомерным количеством и качеством музыки Петра Ильича амбициозная хореографиня еще кое-как справилась: урезала балет до полутора часов, разредила его разговорным радиомусором и французским рэпом, особо длинные эпизоды (типа вальса цветов или финального апофеоза) разбила паузами — вроде бы пластинка соскакивает. С сюжетом (который из сценического действия вычитать невозможно) обошлась еще проще: сказку Перро с фальшивой ласковостью нам рассказывают радиочтецы, что придает спектаклю неповторимую интонацию отечественного провинциального ТЮЗа.
Свое неумение придумывать танцы хореографиня закамуфлировала обильными цитатами из Петипа, не сделав ни малейшей попытки хоть как-то обыграть хрестоматийный текст. И тут же села в лужу: не умеющие танцевать классику артисты современной труппы превратили громкую мировую премьеру в заштатный капустник. Феи, принцы, Авроры — грудастенькие и пухлые, чахлые и корявые — с комической старательностью взгромождались на пуанты и лихо валились с пируэтов, то и дело натыкаясь на детали интерьера. Остальное пластическое действо свелось к беспрестанным падениям, шаловливому бегу и пафосно-кукольной жестикуляции.
Содержательная часть спектакля отличалась не большей вразумительностью. Персонажи друг с другом принципиально не связаны. Приметы конца ХХ века отобраны с кичевой топорностью: из комы принцессу выводят реаниматоры в масках, динамик болтает что-то про стыковку и корабль "Восток". Свадебное па-де-де перемежается элементами брейка и поделено на всех: танцуют какие-то пузаны в скафандрах (в частной беседе Карин Сапорта разъяснила, что это Людоеды — свекровь и свекор принцессы). Принц прыгает классическим козлом, принцесса бродит в чем-то готическом, жилистая фея Сирени с безымянным кавалером пытается воспроизвести адажио Петипа.
У феминистки Сапорта все мужчины одинаково ничтожны и убоги — так что все это не про любовь. Доминирует тема полового созревания. Аврора в красном платье вздорна и агрессивна. Красное платье свидетельствует о наступлении менструации, а мерзость характера — о неудовлетворенности половозрелой принцессы (испытать оргазм от невзрачного принца ей так и не пришлось). О том, что подобная трактовка — не домысел сексуально озабоченного рецензента, свидетельствует буклет с обильными цитатами из "Психоанализа сказок" Бруно Беттелхейма (Bruno Battelgheim) и безысходным стоном самой авторши: "Кто видел кровавые слезы, покрывающие тело зрелой девушки?". Глубоко беременный фей Карабос (мужчина) призван помочь созреванию девушки: роковое веретено он выносит на длинной пике. С этой пикой, как с шестом в стриптиз-клубе, и развлекается Аврора под комментарий радиодиктора: "На время столь долгого сна добрая волшебница наделила ее даром приятных грез". Для зрителей таких добрых волшебниц не нашлось.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА