Предвыборная кампания заставляет российские СМИ искать новые выразительные средства. Через восемь лет после социализма они пытаются вновь взять на вооружение язык революционной агитации. Об этой попытке размышляет обозреватель "Власти" Екатерина Деготь.
За восемь лет новая Россия обнаружила для себя два варианта понимания своего пути и два варианта эстетики, в которую этот путь облечь. Во-первых, происходящее интерпретировалось как возвращение на истинный путь дореволюционной истории, что должно было подчеркиваться стилизацией теремов, тоновского храма и "Русского бистро" (в официальном изводе), а также стилизацией сочинений А. К. Толстого (в инициативах писателей и журналистов консервативного, хоть и нелужковского толка). Во-вторых, все происходящее виделось как решение задачи "догнать Запад" (слова "и перегнать" голова не поворачивалась подумать). Этому лозунгу соответствовала другая эстетика: стиль новых технологий, кока-колы, банкоматов и MTV на массовом уровне, Ролана Барта и Бодрийара на уровне индивидуальном. Оба лозунга и обе эстетики по сей день благополучно сосуществуют в перепутанном виде и на улицах, и в мозгах, создавая русскую экзотику, развлекающую заезжего путешественника.
Тому же путешественнику могло броситься в глаза, что, какой бы эстетически всеядной ни была новая российская государственность (да и ее граждане), до недавнего времени ни при каких обстоятельствах не использовался один довольно знаменитый вариант отечественной эстетики — эстетика русского конструктивизма 1920-1930-х годов. Даже в советское время, будучи полузапрещенным, он был моднее. Впрочем, это понятно: тогда наши искусствоведы умудрялись видеть в конструктивизме безгрешный, бессмысленный и желанный западный дизайн; теперь же довольно трудно закрывать глаза на то, что конструктивисты идентифицировались с коммунистическим строем и видели свою главную задачу в его поддержке. Тем самым конструктивизм с нынешней точки зрения себя скомпрометировал. В результате постройки братьев Весниных, а заодно и Мельникова (пусть он и не был стопроцентным конструктивистом) разрушаются, не дождавшись ремонта, книги конструктивистов не переиздаются, а большие ретроспективы Родченко и Лисицкого проходят на Западе. Модернизация в нашей стране все последние годы осуществлялась без участия наиболее яркого в мировой истории языка модернизации — конструктивизма. Визуальная и словесная риторика наших перемен странным образом обходилась без символов новаторства, предпочитая им символы реставрации — русского ли порядка, западного ли.
Однако, кажется, ситуация изменилась. Мода на конструктивистский шрифт, до сих пор бывшая тайной радостью профессионалов, вышла на улицы и даже пришла на телеэкран: квадратными жирными буквами (а-ля книги Родченко) и вертящимися шестеренками (а-ля сценография Любови Поповой) открывается с недавних пор воскресная программа Сергея Доренко. А теперь еще и шапка газеты "Отечество не выбирают", выпускаемой к выборам "Союзом правых сил".
Альянс Доренко с конструктивизмом выглядит почти шокирующе: в слишком большом контрасте этот дизайн находится с тем стилем, который до сих пор принято было считать стандартно-передовым на телевидении и который ярче всего воплощен НТВ. Заставка "Итогов" Евгения Киселева дизайнирована в холодноватом духе хай-тек, символизирующем прогресс и западность. Новые media тут служат новым СМИ, формируя их репутацию современного (компьютерный монтаж), солидного (дороговизна технологий), интеллигентного (их сложность) и объективного (как объектив камеры) источника информации. И хотя история уже доказала, как необъективен объектив, а недавняя история — как необъективен лично Киселев, эффект достигается — прагматическая функциональность высказывания (то, на чью именно мельницу льется вода) отодвинута в тень.
У Доренко все иначе — функция налицо. Боевой родченковский шрифт, агрессивный и даже примитивистский, которым тот в годы НЭПа агитировал за самолет "Максим Горький", плюет на объективность и прямо вопиет о своей пропагандистской задаче. Такая откровенность дизайна создает Доренко репутацию "честного парня", который не ходит вокруг да около (конструктивизм враждебен любому украшательству). Кроме того, конструктивистский дизайн носил — что зритель чувствует, даже не зная этого — принципиально антикоммерческий характер. Дело не только в его бедности — идеологическая ангажированность считалась противоядием от непристойной ангажированности рынком. Родченко никогда не рекламировал никаких товаров, если только эти товары сами по себе не пропагандировали идеологические ценности, как карамель "Наша индустрия". Тем самым Доренко заявляет о себе как о носителе чистой, свободной от коррумпированности идеологии.
Но в газете "Отечество не выбирают" тем же узнаваемым шрифтом набраны еще и слова "выбирают свободу", "выбирают безопасность", "выбирают собственность". На последней фразе взгляд спотыкается. Кто это выбирает собственность? Шрифт, всем свои духом провозглашающий героическое бессребреничество, заставляет подумать в первый момент, что собственность выбирают нехорошие люди: взяточники, алчные московские чиновники. Но нет. Это мы с вами за священное право частной собственности. Вопрос о том, возможно ли узнаваемо левым шрифтом выражать правые идеи, остается открытым. Видимо, он эффективен, пока эти идеи понимают себя как новаторские, а не как охранительные. Но наши правые еще не полностью определились, так что в конструктивизм они вступают как в холодную воду — осторожно.