Есть книга, которая по-русски называется "Алчность и сила Уолл-стрит". Написал ее Джеймс Стюарт (James B. Stewart), редактор первой полосы The Wall Street Journal. Несмотря на то что в оригинале книга куда менее политкорректно называется "Den of Thieves", что буквально означает "воровской притон", в ней блестяще передается дух фондовой биржи. Автор получил Пулитцеровскую премию за потрясшее биржу во второй половине 80-х годов разоблачение скандала, связанного с инсайдерской торговлей. Книга подробно рассказывает, как самым выгодным сегментом фондового рынка США стали слияния и поглощения, и как горстка крупнейших инвестиционных банкиров и арбитражеров едва не подчинила его себе, создав сеть обмена инсайдерской информацией. Инсайдерская торговля — это, конечно, нарушение закона, сами же слияния и поглощения проходили совершенно цивилизованно через куплю-продажу акций и опционов атакуемых компаний.
Для российского рынка, как показала проведенная Издательским домом "Коммерсантъ" конференция, посвященная слияниям и поглощениям, время подобных масштабных биржевых операций еще не настало. У нас, как правило, в сделках по слияниям и поглощениям действуют только непосредственные участники, другим операторам на рынке существенно повлиять на ход событий не удается.
Неразвитость фондового рынка в сегменте слияний и поглощений пытается компенсировать институт банкротства. Он тоже меняет собственника. Хотя на самом деле эта задача не главная, и в России и в США основная цель — получение выгоды. В США все происходит динамично, почти как в казино. Получил информацию о том, что одна компания собирается поглотить другую, оценил ее достоверность — скупай акции поглощаемой компании, потому что, как правило, сделка означает, что крупный пакет ее акций купит поглощающая компания, отчего их общая котировка вырастет. После чего смело продавай, а кто в конце концов станет ее собственником — уже не важно.
В России пока все не так. Российское банкротство позволяет решить не меньше задач, чем нью-йоркская биржа. Скажем, кредитов набрано много, а расплачиваться нечем, да еще и налоги одолевают. Вот тут и помогает процедура банкротства. Его могут инициировать кредиторы, но бывают и автобанкротства, если угодно, "самострел". Полная программа при этом предполагает выведение активов, после чего все кредиторы оказываются с носом, включая бюджеты различных уровней, не получившие налоги. "Самострел", естественно, дело подсудное, но техника исполнения решает дело.
Банкротства могут использоваться и в целях поглощений. Но здесь есть еще одна российская особенность: в качестве поглотителя одной частной фирмы очень часто выступает не другая частная фирма, а государство.
Парадокс: идеологи приватизации в России искали, как известно, "эффективного собственника". И требовали как приватизации, так и активизации процедуры банкротства. И то и другое казалось им средством избавления от "красных директоров" и прологом появления новых предпринимателей и менеджеров. На самом деле банкротство часто оказывается не прологом, а эпилогом частного предпринимательства на микроуровне. Иными словами, превращается в инструмент национализации. Причем если по готовящемуся правительством законопроекту о национализации эта процедура предполагает возмещение собственнику стоимости его имущества, то банкротство гораздо выгоднее государству.
За примерами далеко ходить не надо, они известны. Стоит только подчеркнуть, что комбинация банкротства с национализацией применяется столь широко, что среди ее жертв оказываются и иностранные инвесторы. На базе шахты "Кузнецкая" в Кемеровской области было учреждено акционерное общество, 40% которого принадлежало австрийской компании Prosystem GmbH, а 20% — лихтенштейнской Tradico AG. Но объединение "Росуголь" перестало расплачиваться за отгруженный уголь с шахтой, а в 1996 году на шахте произошел пожар. И в том же году кемеровская прокуратура начала дело о признании приватизации шахты недействительной и добилась соответствующего судебного решения. Инвесторам пришлось дойти до президиума Высшего арбитражного суда, который 29 августа 2000 года удовлетворил протест на решения кемеровского суда и направил дело на новое рассмотрение. Теперь кемеровские власти стали готовить процедуру банкротства, и в этом они могут преуспеть гораздо больше.
В принципе схема применения банкротства в целях поглощения (что государством, что частником) достаточно проста. Надо дать выбранному предприятию в долг так, чтобы оно не могло вернуть средства в течение трех месяцев после истечения срока платежа. В процессе ожидания имеет смысл скупить, естественно со скидкой, значительную часть кредиторской задолженности, чтобы получить решающий голос на собрании кредиторов. Когда процедура банкротства запущена, важно назначить своего арбитражного управляющего, для чего нужно согласие арбитражного судьи. Если этот рубеж пройден, то фактически с предприятием уже можно делать что угодно, вплоть до выведения из него самых прибыльных частей. А можно дождаться и конкурсного производства.
В общем, российские арбитражные управляющие ничуть не хуже американских биржевиков-арбитражеров. Только поглощение по-русски значительно теснее связано с госорганами и чаще оборачивается национализацией.