После трагических событий в Армении прошло две недели. За это время сделано многое: арестованы исполнители теракта, похоронены жертвы, избран новый спикер парламента, назначен новый премьер-министр, сформировано новое правительство. Осталось, пожалуй, только одно — понять, что же все-таки произошло. Ответить на этот вопрос "Власть" попросила армян.
Сергей Кургинян, президент международного общественного фонда "Экспериментальный творческий центр", политолог
Пружины террористического механизма следует искать на Западе
— Трагедию в Ереване вряд ли можно назвать террористическим актом в обычном смысле слова. Мне достаточно трудно сейчас взвешенно судить об этом инциденте: я был знаком с Демирчяном. Могу только предположить, что расстрел в армянском парламенте стал объективным выражением интересов политических элит Армении. Кто-то видел угрозу в Саркисяне и Демирчяне и убрал их. Все знают, что эти люди были хорошими друзьями России. Ясно, что в армянской политике наметился сдвиг, который может вскоре привести к ослаблению позиций России в Закавказском регионе. Форма этого преступления является по своей сути шедевром виртуальной графики. В какой-то мере она обусловлена сменой глобальной политической палитры во всем мире. Реальные пружины террористического механизма, который уже запущен, следует искать на Западе. Запад не просто наблюдает за процессами, которые происходят у нас, он их поощряет и обороняется от них одновременно. То, что произошло в Армении, можно назвать торжеством новой террористической культуры в современной политике. И СНГ превращается в огромную "зону", где реальные различия между паханом и политическим лидером становятся все незаметнее. К сожалению, эта форма политической культуры будет преобладать в XXI веке на территории всех стран СНГ.
Ваагн Мартиросян, первый заместитель генерального директора ОАО "Центральный телеграф"
Не бывает сразу пять сумасшедших
— На мой взгляд, все это так или иначе связано с каспийской нефтью, с прокладкой трубопровода в Турцию. И в такой ситуации Россия не должна упускать инициативу в Закавказье. Ведь Армения — единственный стратегический партнер России в этом регионе. А сейчас складывается такое впечатление, что Россия эту инициативу теряет.
Александр Адабашьян, сценарист, режиссер
Это третья мировая война
— Боюсь, что это логическому объяснению не поддается. Вообще, то, что происходит сейчас в разных частях света,— не что иное, как третья мировая война, если под войной понимать не обмен генералов меморандумами. Весь мир охвачен эпидемией насилия. Каждый раз все начинается с нуля — как будто не было до этого Афганистана, Вьетнама и т. д. Причем у всех мотивы разные — не в той партии, не за того болеют,— а способы одинаковые. На территории бывшего СССР, в Югославии это достигло просто безумных форм. Трагедия, произошедшая в Армении, могла произойти и у нас, и в Грузии, и где угодно. Это надо пережить, это как чума, как холера. Избежать эпидемии можно только путем соблюдения личной гигиены: не пожимать руки бациллоносителям, не целоваться с ними, не посещать места большого скопления народа — митинги, собрания и т. д. И волна насилия сама спадет. Армения, взрывы в Москве — это хоть и ягодки, но недозрелые. Какой-то основной взрыв еще впереди, и только потом, видимо, эта эпидемия пойдет на спад.
Андраник Мигранян, вице-президент фонда "Реформа"
Достоверно этого никто не объяснит
— Тандем Демирчян--Саркисян контролировал армию, парламент и правительство просто в силу своего политического авторитета. И тот и другой сами по себе уже представляли политические институты. И вся политическая система строилась на них. Убийства нарушили весь политический баланс в Армении, сейчас возникла реальная угроза развала армии и фрагментации парламента. К чести армянской элиты нужно сказать, что этого пока не произошло. Но возникли напряженные отношения между всеми ветвями власти. Нестабильность выгодна тем, кто заинтересован в нарушении взаимоотношений между Арменией и Турцией и Азербайджаном, то есть тем странам, которые выступают против строительства каспийского трубопровода по турецкому маршруту.
Армен Джигарханян, руководитель Московского драматического театра
Я готов согласиться с теми, кто называет этих людей зомби
— То, что там произошло, выходит за рамки моего понимания. Это что-то запредельное. Мне не понятно, как люди могли такое совершить. Ведь с именами Демирчяна и Саркисяна армяне связывали все свои надежды на лучшее. Многие верили им. И я уверен, что так бы оно и было: я довольно хорошо знал этих людей.
Кирилл Харатьян, заместитель шеф-редактора ИД "Коммерсантъ"
Стрельба в армянском парламенте была попыткой повернуть ход истории вспять
Мало какая нация так хорошо помнит собственную древнюю историю, как армяне. Из чистого любопытства попробуйте спросить на автосервисе у чумазого двигателиста Мурада, кто такой Тигран Великий, и немедленно прослушаете лекцию о том, какой огромной в I веке до н. э. была Великая Армения при этом самом Тигране; а столица Тигранакерт находилась на озере Ван (это теперь в Турции; как и библейская гора Арарат — прародитель Ной там высадился, а это ведь армянские земли). А потом глаза Мурада заволокутся, и он расскажет, как пало армянское царство под натиском римлян в 66 году до н. э., как первыми в истории человечества армяне сделали христианство государственной религией в IV веке, как потом тянулись длинные века турецкого владычества и как его собственный прапрапрадед чудом уцелел в ужасной резне 1915 года.
Все это к тому, что даже рядовые армяне на самом деле несколько болезненно воспринимают свое нынешнее положение на периферии мировой политики. И когда на бывшую советскую республику свалилась нечаянная независимость, армяне просто не могли ударить в грязь лицом перед всем миром, то есть не могли начать новую государственность с поражения в Нагорном Карабахе. Не только собственно Армения (3 млн армян), но и вся диаспора (еще примерно 4 млн армян) с болью в израненном историей сердце наблюдали за ходом войны и победы. И карабахские герои стали героями всех армян в мире.
Первый президент независимой Армении Левон Тер-Петросян был знаковой фигурой, поскольку объединял в себе диаспору (он родом из Ливана) и мать-Армению. Пока шла война в Карабахе, его позиции были незыблемыми; когда она закончилась и пришло время переговоров на карабахскую тему, Тер-Петросян стал терять влияние: его заподозрили в уступках Азербайджану (замечу, что без уступок политики вообще не бывает). Тогда в армянское руководство был кооптирован Роберт Кочарян, президент Нагорного Карабаха, так сказать, политический победитель в карабахской войне.
Однако это уже не помогло Тер-Петросяну. Переговоры по Карабаху продолжались, призрак сдачи Карабаха — на тех или иных условиях — витал над ними, трагическая древность приходила на память... А тут еще и Кочарян стал стремительно набирать популярность.
В общем-то только Кочарян и мог сменить Тер-Петросяна. Историческая роль последнего завершилась: армянский народ освоился с наличием у него бедной независимой родины, которую надо всеми средствами богатой диаспоры поддерживать, поскольку она на военном положении; нужно было теперь всего лишь не допустить нового унижения ее (в качестве какового рассматривались любые уступки по карабахской проблеме).
Но Кочарян, впрочем заняв президентский пост в Ереване, немедленно отправился по тому же пути, который привел к отставке его предшественника. Армения в ее нынешнем состоянии никак не может игнорировать мнение мирового сообщества, а это мнение таково, что территориальные споры, в том числе карабахский, следует решать исключительно путем переговоров. Но в такие переговоры Кочарян по-настоящему вступить не мог: ему бы этого не простили. Даже вынужденная встреча с президентом Азербайджана Гейдаром Алиевым крайне негативно сказалась на политическом весе армянского президента.
В историческом смысле смена Кочаряна как главного действующего лица армянской политики назрела: выходец из Карабаха, он не мог уступить ни пяди родной земли. Нужна была новая фигура во главе Армении, которая бы, с одной стороны, обладала тем же героическим прошлым, что и Кочарян, а с другой — свободой маневра. Таким человеком и был Вазген Саркисян. Карабахский герой, происходивший из Армении, бывший писатель родом из села Арарат, один из организаторов общенационального движения за конституционное самоопределение Карабаха, во время войны — командир добровольческого отряда под названием "Защитники Отечества", а затем многолетний министр обороны Армении стремительно набирал популярность. В Ереване считают, что именно его поддержка позволила Кочаряну победить на президентских выборах. В отличие от Кочаряна Саркисян имел право на риторику типа дальнейшего блага отечества, которое превыше сиюминутных интересов.
В марте Саркисян возглавил Республиканскую партию и, объединившись с бывшим коммунистическим лидером Армении Кареном Демирчяном в блок "Единство", выиграл парламентские выборы. К июню Кочарян уже ничего не мог поделать с Саркисяном, и тот стал премьер-министром. Тогда в Ереване заговорили, что президентская армянская республика стала парламентской, а Кочарян превратился в декоративную фигуру.
Стрельба в армянском парламенте была эдакой попыткой повернуть ход истории вспять. Однако надо сказать, что даже смерть Вазгена Саркисяна не повлияет на декоративность нынешнего положения армянского президента. Пришедший на смену брату Арам Саркисян хотя и воевал в Карабахе, символом карабахской победы не считается. Но по кавказской традиции на младшего брата будет перенесен образ старшего — и в этом смысле для Кочаряна ничего не изменилось.
А разрешению карабахской проблемы, которая остается определяющей во всей армянской политике, появление нового премьер-министра может даже способствовать: у Арама Саркисяна еще больше свободы действия, чем у его покойного брата.