Заместитель председателя правления РАО ЕЭС Яков Уринсон считает, что энергетического кризиса в России нет. Пока это просто кризис хозяйственного и финансового механизмов. А выход из него один — либерализация цен. Об этом ЯКОВ УРИНСОН рассказал корреспонденту Ъ ИРИНЕ Ъ-ГРАНИК.
— В РАО ЕЭС считают, что Россия на пороге энергетического кризиса?
— Говорить о кризисе в электроэнергетике и вообще об энергетическом кризисе бессмысленно. Так же можно было в 1991 году рассуждать о кризисе российской экономики. Отпустил Гайдар цены — и сразу появились товары. То же самое и в электроэнергетике. Объективно в России нет ни малейших условий для возникновения энергетического кризиса. Речь идет не об энергетическом кризисе, а о кризисе того хозяйственного механизма, который работает в электроэнергетике и в газовой промышленности. Страна живет в рыночной экономике, а эти отрасли все еще живут в централизованном планировании. Это означает, что в них до сих пор действует затратный механизм управления, который приводит к неудовлетворительному финансовому состоянию этих компаний.
— То есть вы предлагаете отпустить тарифы на электроэнергию и газ?
— Это придется делать. Сегодня как получается? У нас есть газ, мазут, уголь. Цены на мазут регулируются рынком, и там нормальные цены. Если что, мазутчики их поднимают. При помощи антимонопольного законодательства с ними бороться бесполезно. Попытки доказать, что мазутчики завышают цены, не проходят. Они говорят: мы не завышаем, напротив, мазут стоит намного дороже, это же рынок. И вообще мы — частные компании, поэтому продаем туда, где выгоднее. До этого пытались, как вы знаете, балансовые задания давать, цены фиксировать... Но все это не работает, то есть работает два-три дня, пока все сидят в кабинете вице-премьера. А дальше — до свидания, реальная жизнь начинается и реальные деньги. По картельному соглашению сегодня мазут должен стоить 780 руб. за тонну, а он уже через два месяца после заключения этого соглашения стоил тысячу. А сейчас — 2500 руб. без НДС, при том что в тарифах на электроэнергию был заложен уровень цен на мазут 1000 руб. за тонну. Мазутчикам-то что: не хотите покупать у нас по 2500 руб.— не покупайте. За границей мазут идет в худшем случае по $70 за тонну, то есть по 2100 руб. И никаких взаимозачетов, бартеров.
Вот классический пример, как хозяйственный механизм загоняет отрасль в тупик. Если я не куплю мазут, я остановлю станцию. Поэтому в итоге я мазут все равно куплю. Но откуда деньги возьму? Сниму с ремонта, сниму с капитальных вложений, сниму с зарплаты. В итоге я не ремонтируюсь, у меня жуткое старение оборудования, я не инвестируюсь, я не плачу налоги, против меня возбуждают всякие процедуры банкротства, поскольку я не плачу поставщикам,— и понеслось...
На газ же цену устанавливает государство. Цены ниже, чем, скажем, на мировом рынке, в семь раз. Цены занижены даже больше, чем на электроэнергию. Получается, что газ — самый эффективный, самый дешевый ее источник. Киловатт-час, выработанный из газа, в пять-шесть раз дешевле, чем киловатт-час из другого вида топлива. Естественно, мы стараемся покупать только газ.
— Анатолий Чубайс все время ссорится с Ремом Вяхиревым. "Газпром" из-за заниженных тарифов тоже хочет поставлять больше на экспорт — и срывает внутренние поставки. Может быть, все-таки перейти на другие виды топлива?
— Никто не ссорится. Чубайс же не говорит: Рем Вяхирев не прав, что требует повышения цен на газ. Чубайс, наоборот, говорит, что Вяхирев правильно требует повышения, но оно недостаточное. Оно больше должно быть. И все эти балансовые задания — большая глупость. А пошлины низкие. Сейчас установили новые пошлины — 27 ЭКЮ. При цене $70 за тонну за границей это не заставит наших экспортеров остановить потоки мазута. Пошлину надо было устанавливать сразу в $50, но не навсегда, а только на два месяца.
А вариантов с другим топливом нет. По данным ЕС, в Европе все те электростанции, которые к 2010 году будут в своем балансе иметь газа меньше 60%, разорятся, потому что станут неконкурентоспособными. Поэтому европейцы активно заключают с "Газпромом" соглашения. Но если бы он был нормальной рыночной компанией, а не государственной, то он, заключая эти договоры, заботился бы о разведке соответствующих месторождений, об освоении, о прокладке трубопроводов. Но в нынешней ситуации, с учетом того, что механизм-то затратный, газовики, вместо того чтобы строить очередной газопровод, землю в Краснодарском крае покупают. Потому что это ликвидный ресурс. За прокладку газоотводов деньгами все равно никогда не заплатят, так лучше землю взять. Также можно покупать собственность в Финляндии, Германии. А Ямал как был, так и стоит до сих пор не освоенный. То есть экономический механизм не так работает, не заставляет инвестировать.
— А как заставить "Газпром" заниматься Ямалом?
— Да элементарно. Продавайте свою продукцию на рынке и живите на основах самоокупаемости, платите полностью налоги, но при этом и государство, и РАО ЕЭС вам будет тоже полностью платить, не хуже, чем платят в Европе. А это все означает необходимость роста цены на газ, на электроэнергию.
— Получается, что выход действительно один: отпустить тарифы. Почему же это невозможно сделать?
— В законе написано, что тарифы должны устанавливаться "экономически обоснованно". На самом деле они устанавливаются под воздействием чисто политических факторов. Сегодня — выборы губернатора, завтра — выборы в Думу, послезавтра — президента, а послепослезавтра приходит новое правительство. Что, правительство Касьянова пришло и будет сразу тарифы поднимать? Кстати, и реальные экономически обоснованные тарифы не просто рассчитать, нужно учитывать динамику цен на все виды ресурсов. Сделать это технически очень сложно.
Но пока не будет нормальных тарифов, невозможно запустить процесс реструктуризации ни РАО ЕЭС, ни "Газпрома". Сейчас энергосистема обременена долгами и плохой технической базой, и за хорошие деньги ничего не продашь. Реструктуризация позволит получить инвестиции. В противном случае к 2004 году мы даже себя не сможем обеспечить электроэнергией. Сейчас у нас есть избыточные мощности, мы примерно 30 млрд кВт•ч даже можем экспортировать. Но с ростом производства их не будет. Внутри же нашей экономики есть только 20%, в лучшем случае 25% тех капитальных вложений, которые нужны для того, чтобы превратить российскую электроэнергетику в нормальную, современную, технически оснащенную энергетическую систему, работающую с КПД 50-60%, а не 20-30%. У нас везде все еще используются энергоизбыточные технологии, а не энергосберегающие. Поэтому капитальные вложения нужны на замену оборудования для перехода на энергосберегающие технологии. Где взять остальные 75-80% инвестиций? Только у частного инвестора. Но никто ведь не будет вкладывать деньги в убыточную отрасль. Так что реструктуризацию надо запустить хотя бы через нормальные тарифы. Во всем мире наиболее привлекательный объект для инвестиций — продовольствие, лекарства и электроэнергия.
— Но ведь есть риск, что повышение тарифов угробит экономику?
— Это глупость полная. Есть два фактора, которые этому противоречат. Первое. Опыт показывает, что независимо от тарифа за электроэнергию платят те, кто реально работает, кто работает на рынок. Жизнеспособные предприятия, производящие нормальную конкурентоспособную продукцию, платят за электроэнергию по любому тарифу. А нежизнеспособные все равно не платят, хоть низкий тариф, хоть высокий... Доля расходов на электроэнергию в себестоимости продукции в среднем не превышает 7-8%, в некоторых отраслях — 1-2% и только в алюминиевой превышает 20%. Это означает, что даже повышение тарифа в два раза дает увеличение стоимости продукции на 5-7%. А в расходах населения это 1,7%. Кстати, оказывается, что доля затрат на электроэнергию у населения при советской власти было выше, чем сейчас. Этот первый аргумент говорит о том, что все эти сопли-вопли о том, что поднимете тарифы — загубите экономику, прекратится экономический рост, полная чушь. А если мы так будем продолжать, то нам опять придется закрывать границы. Потому что наша продукция с высокой энергоемкостью просто не будет конкурентна, она и сейчас уже неконкурентоспособна за рубежом
— То есть высокие тарифы заставляют экономить?
— Да, конечно. Ведь сейчас мы уже не можем продать свою продукцию за рубежом, потому что она энергоемкая, материалоемкая и т. д. Никакими директивными методами экономить не заставишь, при советской власти это уже проходили. В результате нашей бурной деятельности у нас энергоемкость единицы ВВП только выросла. А скажем, в США и в Японии — снизилась. Потому что там просто цены на энергию подняли — и все. Как только ресурс дорожает, человек начинает думать об энергосбережении. Дешевле внедрить энергосберегающие технологии, чем покупать лишние тонны топлива. Другого пути нет. Экономят тот ресурс, который покупают по рыночной цене. Рыночная цена — это цена, при которой производитель еще не разоряется. Она не столь низка, чтобы производитель разорился, и не столь высока, чтобы разорился потребитель. Как подойдет к такой цене, начинается энергосбережение. Это не теория, это реальная жизнь.
Такие выводы и в России подтверждаются практикой. У нас есть уникальный регион, где тарифы с 1995 года в четыре-шесть раз ниже, чем у соседей. Это Иркутская область, у которой в собственности оказалась Иркутская ГЭС. Но ни по динамике промышленного производства, ни по числу убыточных предприятий, ни по уровню жизни населения Иркутская область не оказалась не то что на первом месте, но даже в тройке. Где 4-е место, где 5-е, где вообще 7-е. Так что тезис о том, что если повысить тарифы, то все сдохнут, равно как тезис о том, что если занизить тарифы, то все будут процветать, абсолютно неверный.