Рост мировых цен на нефть, за которыми послушно следуют цены на газ, уже вызвал экономический рост в России. И он же в принципе может его остановить.
Никакого противоречия тут нет. Рост продолжается — потому что в экономику вбрасывается масса рублей, на которые ЦБ покупает нефтедоллары, пополняя свои закрома. Рост может остановиться — потому что разрыв внутренних и мировых цен на энергоносители вымывает их с внутреннего рынка. Есть в нашей стране какая-то постылая обреченность: когда цены на нефть низкие — происходит распад СССР, череда бюджетных и финансовых кризисов, 17 августа 1998 года; когда цены высокие — нам опять грозят кризисом, причем уже энергетическим.
Что такое энергетический кризис? Это когда РАО ЕЭС не может заплатить "Газпрому", продукция которого — самое дешевое сырье для производства электроэнергии, ту цену, на которую газовщики согласны. Потому что у РАО полно неплательщиков. Неплательщики — это прежде всего само государство. А у государства, как регулярно докладывает вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин, сверхдоходы. Загадка.
Официальная отгадка: нам говорят, что неплательщики — это в основном региональные и местные бюджеты. Похоже на правду хотя бы потому, что доходами от нефтяных таможенных пошлин федеральный бюджет ни с кем не делится. Но это не вся правда. Когда Анатолий Чубайс вынужден был прекращать подачу электроэнергии в ракетные войска, виноват в этом все-таки был федеральный бюджет, стратегические войска губернаторам вроде как не подчиняются. Но это вовсе не значит, что губернаторы энергетическому кризису не способствовали. У нас признак естественной монополии не только в том, что у нее есть что-то такое, чего больше ни у кого нет,— газовая труба или линия электропередачи. А еще и в том, что этой естественной монополией принято по-свойски делиться. Для того чтобы с ЛЭП дойти до конкретного потребителя, электроэнергия проходит несколько посредников, отчего у нас фактически существует множественность тарифов, что вызвано не столько рыночными условиями (себестоимостью электроэнергии в том или ином регионе), сколько близостью посредников к губернатору и энергетической политикой последнего.
Поэтому когда в РАО ЕЭС кивают на "Газпром" и его "неправильную инвестиционную политику" (которая довела газового монополиста до сокращения добычи газа) как на главную причину энергетического кризиса, то это правда, но опять-таки не вся. У "Газпрома" свой счет к государству. Когда по геополитическим причинам нужно было поставлять газ на Украину, "Газпрому" приходилось закрывать глаза на украинские неплатежи и откровенное воровство. Когда же идет налоговая страда, "Газпрому" приходится брать кредиты на Западе, чтобы заплатить налоги. Какой уж тут рынок! Левые, кстати, в Думе так и говорят: назвался естественным монополистом — забудь о рынке. Но тогда призрак энергетического кризиса становится постоянным кошмаром.
Сами монополисты, естественно, выход видят в новых инвестициях. Но ни РАО ЕЭС, ни тем более "Газпром" госинвестиций не дождутся. Взамен они предлагают поднять тарифы. И их нисколько не пугает, что выросшие тарифы будут плодить неплательщиков. Логика в этом есть: пока рост тарифов на электроэнергию и газ отстает от общего темпа роста цен, а значит, производители в состоянии заплатить. А о бюджетниках должно заботиться государство.
Но рост тарифов — это только треть дела. Пока не будет прозрачности в самих монополиях, новые тарифы угрозу энергетического кризиса не отведут. Необходимо параллельно осуществить реструктуризацию и РАО ЕЭС, и "Газпрома". Зампред правления РАО ЕЭС Яков Уринсон считает, что реструктуризация сама денег стоит, а потому утром — тарифы, вечером — реструктуризация. В том, что реструктуризация небесплатна, он, безусловно, прав, а вот в том, что выручка от роста тарифа пойдет на финансирование реструктуризации, уверенности меньше: прозрачности в РАО ЕЭС от более высоких тарифов не прибавится. Получается сказка про белого бычка.
Но выйти из заколдованного круга можно. Решение о повышении тарифов энерготарифов принимает государство. Но каждому тарифному шагу должен соответствовать определенный этап в реструктуризации естественных монополий. Пора уже правительству по отношению к ним выступать в роли МВФ. Если же реструктуризация будет пробуксовывать, нужно использовать административный рычаг, если нет других, и приводить в руководство компаний-монополистов тех, кто с задачей их реструктуризации справится.
Впрочем, возможно и другое решение. Как считают в лондонском Центре глобальных энергетических исследований, нынешние объемы добычи нефти настолько высоки, что если ОПЕК не сократит квоты в первом полугодии 2001 года, то во втором полугодии цены упадут. Тогда угроза энергетического кризиса в России отодвинется сама собой. Зато вернется кризис финансовый.