Вчера в Московской городской думе состоялась пресс-конференция думской комиссии по монументальному искусству. На пресс-конференции депутат Евгений Бунимович рассказал о памятниках, которые граждане предлагают установить в городе Москве.
Комиссия по монументальному искусству была образована во исполнение закона о монументально-декоративном искусстве города Москвы. Принятый год назад закон предписал следующую процедуру постановки памятников в Москве: сначала инициатор постановки памятника (гражданин, или физическое лицо) вносит предложение в вышеназванную комиссию, потом комиссия рассматривает целесообразность предложения, потом передает все это в Мосгордуму, потом рассматривает дума, потом передает это исполнительной власти, а потом власть решает, какой из памятников устанавливать в первую очередь. Пресс-конференцию давала комиссия, которая находится в самом начале этой цепочки.
Это уникальный закон, не имеющий аналогов в мировой практике. Во вступительном слове к закону зампред Мосдумы Александр Крутов пишет: "Нигде в мире не проводятся референдумы по поводу того, как лучше брить, учить, подметать улицу и ставить ли на ней скульптурное произведение... Например, в Чикаго перед комплексом официальных зданий стоит скульптура работы Пикассо, причем довольно большая и беспредметная. И никого из жителей города это не тревожит..." Однако, как выяснилось, жители Москвы существенно отличаются от чикагцев. И все из-за одного человека — Зураба Церетели, так как по поводу церетелиевского Петра I чуть было и не провели референдум.
С юридической точки зрения закон — это вторжение писаного права в сферу права неписаного, произошедшее из-за казуса Церетели. Работа пресс-конферирующей комиссии показала особенности протекания этого процесса.
Памятники, как выяснилось, у нас хотят поставить три категории граждан. Во-первых, это сами скульпторы. Они, правда, обратились в комиссию всего один раз — с желанием украсить чем-нибудь Столешников переулок, и им было отказано.
Во-вторых, это граждане с обостренным советским сознанием. Им особенно обидно за двух трижды героев СССР Кожедуба и Покрышкина — им бюсты полагались еще десять лет назад по закону о героях СССР. Аналогичная история с аллеей партизан на Поклонной горе, стелой воинам-тимирязевцам в парке "Дубки", воинам-сибирякам и т. д. Сюда же относится и памятник героям Куликовской битвы Александру Пересвету и Андрею Ослябе — со школьной скамьи многие были уверены, что они уже есть, а их, оказывается, еще нет.
В-третьих, это граждане с обостренным антисоветским сознанием, которые хотят установить памятники Раулю Валленбергу (почему-то отклонено комиссией), Осипу Мандельштаму, жертвам гражданской войны в знак примирения их потомков (хотелось бы узнать, когда состоялось примирение, с целью его опротестовать). Интересы тех и других сошлись на Лубянской площади, чей архитектурный облик значительно пострадал от сноса Дзержинского, а символический облик — значительно улучшился. В комиссию поступили предложения и поставить Дзержинского назад, и установить там памятник жертвам Дзержинского (стоило бы принять оба сразу).
Главный вывод, который можно сделать из работы комиссии,— это факт благотворного влияния казуса Церетели на интерес к монументальному искусству. Все же установка его Петра оказалась исключительной акцией — она вовлекла в эти дела широчайшие народные массы. Как только волна схлынула, возникло впечатление, что памятники волнуют каких-то замшелых маргиналов, с трудом удерживающихся в поле здравого смысла. Довольно часто они, впрочем, из этого поля соскакивают в бездну одинокого безумия брошенных родственниками пенсионеров. Ну что еще сказать о предложении Муромского городского и районного Совета ветеранов войны, труда и правоохранительных органов "о переносе памятника Г. К. Жукову с Манежной площади на Красную площадь"? С тревогой отмечаем и черты рассеянного маразма в предложении комитета по культуре Государственной думы (в связи с предложением гражданина Г. Н. Селезнева) о "создании парка-пантеона-музея в бюстах выдающихся личностей граждан России, Советского Союза и других славянских народов в парке Победы на Поклонной горе". Заявитель явно не отдает себе отчета в том, что он хочет создать — парк, музей или пантеон, равно как и где — то ли на горе, то ли в бюстах выдающихся личностей граждан. Но что-то пафосное сделать хочет.
Чувствуя некоторую маргинальность полученных комиссией результатов, депутат Евгений Бунимович решил дополнить его собственным предложением широкого общественного звучания. В связи с окончанием ельцинской эпохи он внес в комиссию заявление о создании "пространственно-пластической композиции 'Загогулина'". "Думается,— пишет он,— что объявление открытого серьезного профессионального конкурса на лучшую 'Загогулину' с проведением выставки проектов, а затем и установка в Москве пластической композиции 'Загогулина' способствовала бы установлению демократических традиций в обществе". Эту инициативу хотелось бы всячески поддержать.
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН