Дмитрий Буткевич о выставке "Александр Лабас. На скорости ХХ века", пропитанной романтикой механизмов.
Александр Лабас был ровесником прошлого века. Как все остовцы, был увлечен романтикой механизмов. Даже картины называл "Едут", "Плывут", "Летят".
Помнится, в детстве я очень любил разглядывать его "Первый советский дирижабль" или "Многочисленные виды города из-под крыла самолета". А учителя говорили: "Вот настоящий формалист. Вот такие лабасы и фальки и тянут наше искусство в сторону Запада с его бездуховностью". Какая бездуховность, если он явно очеловечивал технику, обожествлял её, если угодно. Вот и на первой его персоналке в Третьяковской галерее, названной, естественно, "Александр Лабас. На скорости ХХ века", одним из самых заметных экспонатов является реплика 4-метровой композиции "Электрическая Венера".
Оригинал украшал сельхозвыставку в Минске в 30-х годах. Реконструирован по сохранившейся фотографии. Огромная женская фигура, рука на рубильнике. То ли символ эпохи, то ли само ожившее электричество.
Вспомним эскалатор и метро. Картины 30-х годов, а потом и 70-х годов. Они живые, движутся сами по каким-то им одним ведомым траекториям. Наравне с заполняющими их людьми. Недаром рядом демонстрируются кадры кинохроники давних лет: первое метро, первые полеты. Сначала были дирижабли. Они сменились аэропланами. В 50-60-ые уже пошли лайнеры, а там и космос подоспел.
Человек, который всегда мечтал о небе (об этом упоминает, основываясь на семейных преданиях, его внучка Алиса), не мог остаться в стороне от космических трасс. Вида Земли из космоса у него нет. Писал, наверное, только то, что наблюдал сам. Зато в достатке портретов космонавтов. Особенно ему, похоже, нравилась Светлана Савицкая. Предстоящая в апреле выставка "За неделю до полета", посвященная юбилею первого человека в космосе, сокуратором которой я являюсь, начинается как раз с авиационно-космических работ Лабаса. Есть, например, автопортрет рядом с портретом Савицкой.