La Russie revenait dans le parcours quand, soudain, le feu s`est mis au rouge...
Россия вернулась было на маршрут, но неожиданно вспыхнул красный свет...
Jean-Paul Collette
Жан-Поль Коллетт
Вам не досталось всего лишь пригласительного билета, а вам уже кажется, что дипломатический мир вымер.
Примерно такое чувство должна сегодня испытывать Россия, оттесненная от переговоров в Шарм-эш-Шейхе, несмотря на отчаянные попытки сказать свое слово на Ближнем Востоке.
Всю неделю России казалось, что своей цели она достигла. Ведь теоретически она остается среди спонсоров мирного процесса, да и в Египет за круглый стол переговоров руководство Палестины ее пригласило. Но все тщетно.
Между тем в понедельник Москва все еще пыталась сделать хорошую мину при плохой игре. Русский министр иностранных дел Игорь Иванов подчеркивал, что Россия подготовила свои предложения по развитию позитивного процесса, которые будут представлены по окончании кризиса. Россия продолжает всеми силами участвовать в мирном процессе. Сомнений нет.
И все же Кремль должен быть глубоко разочарован. Ведь уверенность Владимира Путина в том, что Россия вернулась на передовые позиции, была столь сильна, что еще в воскресенье подвергалась сомнению необходимость его личного участия в переговорах, к которым уже присоединился Билл Клинтон.
Белград, Дамаск, Бейрут, Газа и Тель-Авив: маршрут, проделанный российским министром иностранных дел Игорем Ивановым в период между пятницей 6 октября, когда был окончательно свержен Слободан Милошевич, и следующим вторником, когда был продлен израильский ультиматум палестинским властям, впечатляет по крайней мере победой над пространством и временем, которую этот рейд воплощает.
Появление специального представителя президента Путина сразу в двух "горячих точках" могло бы убедительно продемонстрировать, что российская дипломатия оставила позади десятилетие слабости и бессилия, наступившее после распада Советского Союза и длившееся во время ельциновского бедлама.
На самом же деле Кремль способен лишь на попытки вернуть себе первую роль. Ни для кого не секрет, что Россия — это всего лишь призрак сверхдержавы, как справедливо назвал ее московский политолог Пионтковский. Ей страшно не достает финансовых средств, только благодаря которым и приобретается, и возвращается, и растет политическое влияние.
Конечно, эти две партии — Югославия и Ближний Восток — сыграны вроде бы и неплохо, хотя совершенно по-разному. Они свидетельствуют о том, что Москва вновь стремится к психологическому влиянию на международную ситуацию. Но только к психологическому, так как Россия уже никого в мире не убеждает и ни на кого не производит впечатления...
С этой точки зрения роль Игоря Иванова в Белграде была гораздо более рискованной, чем его неожиданный рейд в гущу тревожных ближневосточных событий.
Владимир Путин серьезно рисковал, когда приглашал господ Милошевича и Коштуницу приехать вместе в Москву. Хотя эта инициатива и утонула еще накануне приезда министра Иванова в революционном потоке восставшей югославской толпы, чтобы принять на себя звание "последнего союзника" коммунистического диктатора, требовалось изрядное мужество.
И хотя точный сценарий развития событий в ту пятницу остался неизвестным, действия министра Иванова, встретившегося за несколько часов с Милошевичем и Коштуницей, произвели впечатление решительного вмешательства России, чему способствовало и грамотное освещение в СМИ: свергнутый президент признал по телевидению свою отставку и законность преемника.
Еще более искусно Россия выпуталась из нелепой ситуации с промедлением выражения поддержки новоизбранному президенту Югославии. Хотя признание и запоздало, зато оно сопровождалось ценным "подарком": Кремль заверил Воислава Коштуницу в своей поддержке по вопросу о Косове, выход которого из Югославии нежелателен ни для Кремля, ни для Белграда, поскольку и тот и другой хотели бы возвращения туда сербских беженцев.
Этот последний ход хорошо иллюстрирует новую стратегию Владимира Путина: с одной стороны, остаться незаменимым в некоторых вопросах — таких, как Косово, от которого Запад не решился бы его оттеснить. С другой стороны, попытаться получить влияние там, где Запад терпит неудачу, сбивается с пути или проявляет нерешительность.
Ближневосточный кризис, на конкретные достижения в котором России надеяться не приходится, из разряда таких дел. На этом примере Москва может показать, что она утратила свой имидж эпохи Горбачева: способность помешать. А потом, ни у кого не вызвав подозрений, снова отправиться в Дамаск.
Перевел ФЕДОР Ъ-КОТРЕЛЕВ