Сегодня в Большом театре состоится первое самоценное оперное событие юбилейного, 225-го сезона. Его информационный повод формулируется весьма необычно. Это — капитальное возобновление оперы Чайковского "Евгений Онегин" в постановке 1944 года.
Реконструировать главную лирическую оперу потускневшего русского фонда приглашен Борис Покровский. Для 80-летнего корифея отечественной оперной режиссуры это ни много ни мало как очная ставка с собственным прошлым. Именно ему принадлежит режиссерское решение спектакля 1944 года, выполненного в сотрудничестве с художником-оформителем Петром Вильямсом, дирижером-постановщиком Алексеем Мелик-Пашаевым и звездными исполнителями партии Ленского Сергеем Лемешевым и Иваном Козловским.
Верный своей репутации не только мэтра, но и вечного баловника, Борис Покровский решил подразнить сегодняшних хулителей прежнего — балетного — руководства театра. Он вынул из полувекового небытия пару эффектнейших танцевальных сцен (в доме Лариных и на балу), добавил к ним отменный миманс, вызвав бурю восторга у самых любопытных, кто видел генеральную репетицию. Конечно, старорежимные па хоть и эффектны, но вряд ли компенсируют собою трагическую ситуацию с голосами в Большом. Сама по себе готовность трех составов спеть "Онегина" еще ничего не значит для публики. Зато кое-что значит для нового оперного руководства, чуть ли не полмесяца назад во всеуслышание объявившего звездой этой постановки Николая Баскова.
Не исключено, что в обстоятельствах тенорового дефицита чувствительный к романсовой музыке Басков тут даже придется кстати. В конце концов, если вспомнить всю историю оперы, написанной Чайковским по совету певицы Елизаветы Лавровской, в ней много калибровых несовпадений. Взять хотя бы соотношение Чайковского с Пушкиным, чьего "Онегина" композитор называл "святой книгой", к которой он и во сне не осмелился бы прикоснуться. Прикоснулся. Точно так же сейчас к ней прикасаются с сомнениями, но и с амбициями, доставая из запасников то, что, возможно, еще не погибло. Смешно, но и любопытно, как можно превратить заплатки на полуистлевших декорациях в художественную самоцель (руководитель сценографического возобновления Сергей Бархин), а учебниковые мизансцены в "прежних" костюмах в доказательство современной жизнеспособности Большого. Но возможно, именно дотошный ревизионизм (граничащий с научным источниковедением) как раз и нужен театру для поддержания его статуса и для движения в том направлении, в каком уже пошла Мариинка, целиком реконструировавшая "Спящую красавицу" и частично вердиевскую "Силу судьбы" в оригинальных декорациях прошлого века.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ