На второй день жизни Маша попала в реанимацию. Она умирала. Что-то такое было с ее сердцем, что не давало жить. Машу поместили в бокс и бросились спасать ей жизнь. Дело было в маленькой райбольнице, силы были неравные, и районные врачи на другой день честно отправили Машу в область, в Днепропетровск. Там врачи тоже оказались честными. Они обнаружили у Маши транспозицию магистральных сосудов. Проще говоря, эти сосуды почему-то неправильно расположились в сердечной зоне, порок тяжелейший, редкий — и вот достался Маше. Сосуды надо было поменять местами, операция сложнейшая, и Машу увезли в Киев к наилучшим хирургам. Ее оперировали на седьмые сутки жизни. И Маша осталась жить. Теперь ей нужна новая операция и деньги на нее.
Девочку выписали через месяц. Еще пришлось пережить повторное вскрытие грудной клетки, что-то там не срасталось. Конечно, к этому времени и мама, и папа были рядом, правда, за стеклянной перегородкой реанимации, но все-таки рядом. Домой они везли Машу с надеждой, что она свое уже отболела. И правда: поначалу Маша не жаловалась на здоровье. Конечно, приходилось один раз в год ложиться на обследование в областную больницу, проходить там лечение, а еще находиться под постоянным наблюдением киевского хирурга. Но что это в сравнении с пережитым кошмаром первых Машиных семи дней? А в 2005 году недуг снова напомнил о себе. Девочка росла, и сердце не справлялось. Врачи сказали, нужно ставить стент. И даже процедуру эту провели, но неудачно: не удалось трехлетней девочке поставить пружину, которая расширила бы сосуд и облегчила бы сердцу работу. Решили ждать, пока ребенок подрастет.
Татьяна, мама Маши, рассказывает их больничную эпопею, строго соблюдая хронологию событий, вычитывая из толстенной медицинской карточки латинские названия дочкиной напасти и лекарств, которые Маша принимает с рождения. Эта медицинская книжка-карточка для Татьяны — как детский альбом, там все самое важное, что приключилось с ее Машей. Только вместо вклеенных фотографий — выписки, кардиограммы, анализы.
— Первый раз Машка пошла как раз, когда мы лежали на обследовании в области,— говорит мне Татьяна.
Тем временем Маша, устав от наших скучных разговоров про больницы и врачей, отлипла от Татьяны, достала из стола книгу и принялась листать картинки.
— Что ты читаешь? — спрашиваю.
— "Дети капитана Гранта",— ответила Маша и заулыбалась. Она любит рассказывать настоящие интересные истории. Она говорит про забавного Паганеля, милую Мэри и смелого Роберта и строго соблюдает хронологию и географию событий, в точности как ее мама, когда перебирает Машины выписки и кардиограммы. Татьяна говорит, что Маша всегда так поступает, когда заговорят о ее болезни. Она не любит говорить о своем сердце. Я и не спрашиваю.
У Маши есть старший брат, ему — 12. Они хорошо ладят и любят вместе играть. В шахматы. Я впервые встречаю девятилетнюю девочку, которая умеет и любит играть в шахматы. Я так и говорю Маше.
— Что же тебе так нравится в шахматах? — спрашиваю.
— Там есть король и королева, а у них царство, рыцари на конях, поданные,— Маша достает шахматную доску и расставляет фигуры. Последней она показывает мне фигуру белой королевы.
— Это моя любимая, она самая сильная, она может всех победить,— говорит Маша.
Татьяна как-то с укоризной смотрит на Машу, и я только потом понимаю этот взгляд. Маша еще не знает, что предстоит новая операция на сердце. А врачи говорят, ждать больше нельзя. Маше, как ее белой королеве, тоже надо быть самой сильной, чтобы выдержать еще одно испытание.
На обследовании прошлой осенью кардиологи Киевского центра сердца велели готовить Машу к новой операции на открытом сердце. Подготовка для Машиных родных сводится к поиску денег. Семья Маляренко хоть и большая и дружная (есть еще бабушка с дедушкой, и все живут в одном доме), но копить пришлось бы несколько лет. Этих лет у Маши в запасе нет. Отец Маши работает охранником в районном суде, а мама — лаборант на санэпидемстанции. И вот как семье со среднестатистическим достатком, когда у каждого из родителей зарплата 900 грн, спасти своего ребенка? Без вашей помощи — никак.