В рамках "Проекта 35" состоялась московская премьера фильма Доминика Молла (Dominik Moll) "Гарри — друг, который желает вам добра" (Harry, un ami qui vous veut du bien). Эта остроумная и немного идиосинкразическая французская картина вполне могла бы стать в России культовой. Но не станет.
Добрый друг Гарри появляется на пути Мишеля в туалете, куда тот зашел освежиться после нескольких часов, проведенных на раскаленной от зноя дороге. Мишель едет в отпуск с женой Клер и тремя отвратительными детьми, которые ноют и скандалят, превращая в кромешный ад и без того нелегкое путешествие в машине без кондиционера.
Гарри смотрит на Мишеля, моющего руки, так нежно и пронзительно, что заставляет заподозрить недоброе. На самом деле он — просто одноклассник Мишеля, легко узнающий его спустя много лет. Гарри входит в жизнь своего кореша, в которой совсем нет места призракам прошлого, и поселяется в его доме. Заставляет вспомнить, что Мишель был подающим надежды литератором, чьи незаурядные способности задавлены тусклым семейным бытом. Но когда Гарри не удается навести свой порядок в мире (доме, семье) с помощью красноречия и обольщения, он прибегает к более радикальным средствам, не гнушаясь и убийством: для начала отправляет на тот свет довольно бессмысленных, по его понятиям, родителей Мишеля. Впрочем, актер Серхи Лопез (Sergi Lopez), столь же обаятельный, как в "Порнографической связи", играет не персонаж, а образ. Так что Гарри по законам житейской морали судить трудно.
Стиль фильма не определишь точнее, чем гиперреализм. "Гарри", показанный этой весной в конкурсной программе Каннского фестиваля, неплохо монтируется с прошлогодней "Человечностью", но, увы, вторичен. Только Бог (он же — Подсознание) выступает здесь не как страждущий мессия, а в роли симпатичного убийцы, освобождающего человека от быта, плачущих детей и маразмирующих родителей. В финале герой этой "черной" комедии (которая в середине превращается в триллер а ля Хичкок) наслаждается свалившимся с неба комфортабельным автомобилем (с кондиционером!), вдруг воцарившейся семейной идиллией и даже вроде бы давно покинувшим его писательским даром. Мечта затраханного жизнью интеллигента показана как гротеск, но очень-очень реальный: стоит только освободиться от некоторых предрассудков...
Этот фильм воспользовался бы гораздо большим успехом, если бы на нем не торчало клеймо французского интеллектуального кино, быстро утомляющего своей рассудочностью. Легко представить себе американскую кальку этого сюжета, может быть, даже римейк. Немного больше наивности, саспенса и ужасов, крови и выпученных глаз. Если же кино европейское, от него ждут утонченности и заранее зевают. Только единицы типа Ларса фон Триера (Lars von Trier) и Педро Альмодовара (Pedro Almodovar) умудряются соединять трагическое с попсой. Французское кино идет по другому пути, не забывая, что оно породило "поэтический реализм" и "новую волну". Даже гротеск, даже порно у французов, как правило, изящны и стерильны, а предел допустимой дикости у них — Люк Бессон (Luc Besson).
Антибуржуазность фильма Молла несомненна. Как несомненно и то, что это антибуржуазность чисто игровая и куртуазная. Она имеет такое же отношение к нонконформизму, как теории доктора Фрейда к реальному половому акту. И в этом смысле ключевой для фильма становится сцена, когда Мишель с удивлением видит Гарри, залезающего ночью в его холодильник в поисках яиц. Гость объясняет, что, согласно одному пособию, надо съедать сырой желток после каждого оргазма. И мы понимаем, что яйца нужны не только для примитивного совокупления, но и для деятельного добра.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ