Министерство печати и Минкульт РФ начали программу финансовой поддержки литературных журналов, рассчитанную на остаток текущего года и весь следующий. Программа внешне копирует ту, которую в течение последних лет осуществлял фонд Сороса. Можно ли рассчитывать на то, что и смысл ее — помощь в одностороннем порядке, без требования чего-либо взамен — останется прежним?
Звездный час толстых литературных журналов наступил в 1988 году, когда "Москва" опубликовала набоковскую "Защиту Лужина". Для описания последовавшего затем ни один журналистский штамп — "обвал", "шквал", "лавина" — не будет достаточным: чтобы напечатать все главное, что было недоступно в течение полувека, потребовалось несколько лет. И в течение их тиражи толстых журналов, все так же сохранивших беспросветно строгий формат и серенькие обложечки, росли экспоненциально. Тираж "Нового мира" достиг неслыханной цифры в полтора миллиона экземпляров. Расхожая сентенция тех лет гласила: у нас читать интереснее, чем жить.
Однако все прошло — после путча 1991 года, "черного вторника" и прочих ужимок истории жизнь как таковая взяла свое. Самые крутые авторы, вроде Солженицына, были уже напечатаны, актуальная публицистика, вильнув хвостом, уплыла в новую прессу. Журналы стали попросту загибаться. Тут-то и подоспел Джордж Сорос со своей вполне идеалистической фантазией: построить в России цивилизованное общество. И, как ни относись к нему лично, этот мадьярский еврей сделал для русской литературы больше, чем все союзы писателей вместе взятые. В течение восьми лет, с 1992 года учрежденный им Институт "Открытое общество" финансировал восемь литературных журналов: "Новый мир", "Знамя", "Дружбу народов", "Иностранную литературу", "Октябрь", "Звезду", "Неву" и "Вопросы литературы". Происходило это в следующей форме: на соросовские деньги выкупалась часть тиражей (в "Новом мире", к примеру,— 3850 экземпляров) и затем журналы бесплатно рассылались в библиотеки.
И вот Сорос уходит: отчасти потому, что разочаровался в стране, где его "кинули" на пару миллиардов; отчасти потому, что задачу — помочь журналам приспособиться к ситуации — он считает выполненной. Некоторые журналы за это время и в самом деле научились зарабатывать: одни сдачей в аренду недурных редакционных помещений в центре Москвы, другие, как "Иностранная литература",— за счет издательских программ.
Но свято место пусто не бывает: кремлевские умы осознали, что даже у такой маргинальной отрасли культуры, как постсоветский литературный мейнстрим (а именно к этому подвиду относится практически все, что публикуют "толстяки"), есть идеологический потенциал. И теперь то же самое, что делал соросовский фонд, будет делать министерство культуры — покупать и рассылать.
Со стороны журналов пока не последовало ни возражений, ни вообще каких бы то ни было соображений: люди, в этой сфере занятые, еще помнят времена, когда их подкармливало государство, и ничего страшного в том не видят. Разницы между частным меценатом, которого всегда можно послать по далекому адресу и государством, которое в дверь гони — так оно в окно пролезет, для них вроде и не существует.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ