Президент РТС КОНСТАНТИН КОРИЩЕНКО считает, что новая схема работы биржи защищает интересы мелких инвесторов и побуждает участников рынка работать с российскими акциями внутри страны, а не за рубежом. Об этом он заявил в интервью обозревателю Ъ ПЕТРУ Ъ-РУШАЙЛО.
— Почему РТС понадобилось вводить новую систему исполнения сделок?
— Исторически развитие РТС базировалось на модели, связанной с рынком маркетмейкеров. В рамках этой модели условия исполнения сделок в значительной степени зависели от того, как договаривались участники рынка между собой, кто из них имел больше прав предлагать порядок исполнения. При этом совершенно не обязательно сделка должна была исполняться по принципу "поставки против платежа", и в связи с этим возникали соответствующие риски. И на то они и риски, чтобы когда-нибудь реализовываться. Пусть даже крайне редко, но все равно это крайне неприятно...
— Вы можете назвать особенно громкие скандалы?
— Я не помню за последнее время особых скандалов. Но проблема не в скандале, когда кто-то не заплатил или кто-то не поставил бумаги. Проблема в тех затратах — эмоциональных, моральных, финансовых и технических,— которые связаны с продвижением исполнения сделки. Условно говоря, если вы выставили кому-то счет и вам по нему должны заплатить, то чаще всего вам заплатят. Вопрос лишь в том, сколько вы должны сделать звонков контрагенту, когда поступят деньги и т. п. Технология "поставки против платежа" снижает эти затраты и, как следствие, стимулирует всех участников для более активных операций, облегчая им заключение сделок. Соответственно увеличивается ликвидность и активность рынка.
— Для работы по вашей схеме клиенту брокера РТС придется открыть счет в ABN AMRO. Это доступно всем?
— Это вопрос к ABN AMRO — кому он захочет открывать счета. Но насколько я знаю, особо жестких требований там нет. Если документы оформлены правильно и нет подозрений относительно происхождения денег, проблем быть не должно.
— Не создаст ли это преимущества крупным участникам рынка? Им легче открыть счет.
— Как раз наоборот. Эта схема рассчитана на выход любых клиентов, даже самых маленьких. Крупные и так могут работать на доверии, потому что они друг друга знают. А вот когда крупный заключает сделку с маленьким, здесь начинается разговор, что ты, мол, маленький, я тебе не доверяю, ты мне сначала деньги пригони, а я тебе потом — бумаги... В результате дополнительные издержки по проведению сделок больнее всего бьют именно по небольшим компаниям. Наша же технология снизит издержки для обеих сторон.
— Почему в качестве партнера был выбран ABN AMRO?
— Мы анализировали не только возможность работы с ABN AMRO, были и другие предложения. Просто данный банк сделал все эффективнее и, главное, быстрее остальных. Что же касается возможности заключения подобных соглашений с другими банками, речь идет не столько о том, будем ли мы к этому стремиться, сколько о том, потребует ли этого рынок. Если участники рынка и ABN AMRO, как организация, их обслуживающая, друг друга удовлетворяют, то зачем нам идти на лишние затраты? Если же появятся участники, которые по тем или иным причинам хотят, скажем, работать через два банка, мы будем искать варианты расширения числа контрагентов. Такой вариант вовсе не исключен: когда, скажем, иностранцы открывали в России счета типа С, многие из них требовали, чтобы их рублевые средства находились здесь как минимум в двух банках.
— Ваша схема рассчитана на компании, работающие через офшор...
— Я не знаю ничего относительного того, что наши компании работают через офшор. Мы ведем речь о том, что мы разработали схему для участника, имеющего статус нерезидента и открывающего по всем правилам счет в западном банке.
— Но сами компании признают, что в основном используют офшорные схемы. Вы же облегчаете им проведение таких сделок. Не стимулирует ли это отток капитала?
— Это не совсем правильная постановка вопроса. Давайте рассуждать здраво. Есть два способа взаимодействия, решения проблем. Первый — делать вид, что этих проблем вообще нет, второй — пытаться проблему осознать и действовать в рамках тех ограничений, которые существуют. Так вот, в силу того, что у нас существуют известные риски, связанные с законодательством, политикой, валютным регулированием и т. д., участникам рынка удобнее проводить сделки, рассчитывая их в иностранной валюте. С этим можно бороться и запрещать сделки через офшоры — тогда инвесторы помашут ручкой и скажут: "Ну нет и нет, мы вас не знаем — и вы нас не знаете". И начнут вести все операции по российским акциям только на Западе. И в этом смысле мы уподобимся экспортерам сырой нефти, поставляющим за рубеж первичный продукт, без переработки, что является самой примитивной формой экспорта.
Если же мы согласны с тем, что участникам удобно проводить расчеты в валюте, не пытаемся их переламывать, а пытаемся их привлечь, то здесь как раз первый шаг — это сказать: хотите так рассчитываться — рассчитывайтесь. Но мы сделаем так, чтобы для вас принцип, по которому вы рассчитываетесь, был доступен здесь, а не только за рубежом. То есть это скорее шаг не в сторону выталкивания участников рынка за границу, а наоборот, в сторону втягивания на внутренний рынок. И в этом смысле мы пытаемся создать здесь, в России, добавочную стоимость тому экспортному продукту, который пользуется спросом у иностранных инвесторов.