Премьера оперы Гектора Берлиоза "Троянцы" оказалась неожиданной. Стильный, мощный, современный спектакль появился в самом, казалось бы, не подходящем для этого месте — Музыкальном театре консерватории.
Эта удача порождена непомерными амбициями. С "Троянцев" начал свой третий сезон на посту руководителя консерваторского театра оперы и балета Сергей Стадлер. За дирижерскую палочку знаменитый скрипач-виртуоз взялся уже давно. Но одно дело разовые симфонические концерты (даже если дебютант решается сходу обуздать "Турангалилу" Мессиана), а другое — опера. Стадлеру достался просторный театр с большой, но слабой труппой и рутинным репертуаром. Располагается он на Театральной площади, и, похоже, соперничество с vis-a-vis — Мариинкой — искушает Сергея Стадлера, несмотря на очевидное неравенство возможностей. Коль скоро Гергиев взялся за "Кольцо нибелунга", консерваторская опера отвечает ему своим монументальным эпосом — "Троянцами". Тем более что и сам Берлиоз расценивал свой труд как ответ Вагнеру.
Там — темный мистицизм североевропейских саг, здесь — строгий античный пафос. Вагнер, обрабатывая сказания о нибелунгах, самоутверждается как поэт. Берлиоз благоговейно пересказывает Вергилия, местами дополняя его строками Шекспира, по словам автора, "разбавляя водкой кипрское вино". Музыкальный язык "Кольца" обращен в будущее. "Троянцев" — в прошлое: к Люлли, Генделю и Глюку, редакцией античных опер которого занимался Берлиоз. Вагнер изваял супергероя — Зигфрида. Берлиоз — героинь, Кассандру и Дидону. Сцена самосожжения Дидоны в финале рифмуется с венчающим тетралогию пожаром Валгаллы. Для Вагнера "Кольцо" — путь к исключительной, мифической славе. Для Берлиоза — итог пути. К 1858 году, когда "Троянцы" были завершены, он создал уже все, что стоит для нас за его именем — от "Фантастической симфонии" до "Осуждения Фауста".
Если "Кольцо" — заветная цель всякой уважающей себя оперной компании, то сценическая судьба "Троянцев" сложилась не особенно счастливо. "Троянцы" — дилогия. Однако если ее и ставят, то ограничиваются второй частью — "Троянцами в Карфагене". Эпос, сердцевина которого запрятана в первой — "Взятии Трои", сужается до лирической оперы про Дидону и Энея. Новая постановка впервые на русской сцене охватывает полный текст "Троянцев". Режиссура, идея сценографии и пластическое решение принадлежат Виктору Крамеру — руководителю модного петербургского театра "Фарсы", впервые взявшемуся за оперу. Художником он пригласил Александра Шишкина, известность которому принесло оформление спектаклей Юрия Бутусова. Невероятно подробную световую партитуру сочинил Глеб Фильштинский. Декорация — конструктивистская постройка. На авансцене воздвигнута трибуна: постамент, алтарь, в финале — палуба Энеева корабля. Здесь поют солисты. Хору же выделена не привычная горизонталь, а вертикаль сцены — четырехъярусные металлические леса. Оркестр, хор, солисты облачены в одинаковые белые одежды: все, будь то протагонисты или бессловесный хор, пешки в игре рока. Грим — маски скорби и тревоги. Позы певцов статуарны. Экспрессивная пластика передана мимам — небольшой группе танцоров, комментирующей действие. В любовном дуэте Дидона и Эней даже не смотрят друг на друга: страстный поединок разыгрывается между их балетными двойниками. Доминанты сюжета обозначает свет: пророческий белый, кровавый красный. Слепящий золотой — знак рока. Конспект спектакля составляется из превращений задника. Сначала глухая черная стена раскалывается на множество кусков, впуская зрителей в прекрасную Трою. Троя пала — красочное полотнище скукожилось и исчезло в черной дыре. В финале Дидона пророчит будущее величие Риму — троянский ковер вновь разворачивается и разрастается, захватывая пространство зала.
Высидеть четырехчасовой спектакль довольно сложно. Он требует не только внимания, но и богатого воображения: с певцами, хором и оркестром театра консерватории чуда не произошло. "Троянцы" звучат лучше, чем можно было ожидать. Очевидна тщательная и истовая работа Сергея Стадлера и его ассистента Федора Леднева. Однако берлиозовский материал сложен и неподатлив. То же относится и к французскому языку, на котором приходится петь. Музыка в этой странной оперной постановке служит скромным аккомпанементом величественному зрелищу. Слушать лучше вполуха. Опера — чтобы смотреть.
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА, Санкт-Петербург