В среду вечером белорусская милиция задержала главу наблюдательной миссии комитета международного контроля за ситуацией с правами человека в Белоруссии гражданина России Андрея Юрова. В КГБ страны заявили о том, что правозащитник находится в списках невъездных, и обязали его покинуть территорию страны в ближайшие 24 часа. Коллеги господина Юрова уверены в том, что никаких законов он не нарушал, а пострадал за свою профессиональную деятельность.
Долгосрочная миссия комитета международного контроля за ситуацией с правами человека в Белоруссии под руководством Андрея Юрова начала работу 27 декабря прошлого года. Главной целью миссии был назван анализ ситуации в Белоруссии в условиях массовых репрессий, последовавших за декабрьскими президентскими выборами. В международный комитет в основном вошли российские и украинские правозащитники. При этом, по их словам, в целях объективной оценки ситуации в состав миссии не была включена ни одна белорусская организация.
Отношения членов правозащитной миссии с официальным Минском не сложились. 9 марта белорусские пограничники сняли с поезда Киев—Минск одного из них — гражданина Украины Андрея Кицука. Правозащитнику сообщили, что он находится в списке лиц, которым запрещен въезд в Белоруссию. Затем наступила очередь Андрея Юрова. В среду вечером в квартиру, которую снимают члены миссии, пришли сотрудники управления внутренних дел Советского района Минска. К милиционерам вышел Андрей Юров. После 15-минутного разговора правозащитника отвезли в УВД и там проинформировали о том, что он находится в списках невъездных. Причины внесения господина Юрова в черный список не разглашаются. В четверг стало известно о том, что господину Юрову дали 24 часа на то, чтобы покинуть территорию Белоруссии. Как заявил сам правозащитник, в пятницу он действительно намерен вернуться на родину.
Причины высылки россиянина “Ъ” пояснил представитель белорусского правозащитного центра «Весна» Валентин Стефанович. По его словам, в конце декабря — начале января, в самый разгар репрессий, деятельность комитета правозащитников очень помогла белорусским оппозиционерам. «Представьте, где-то сотрудники КГБ или милиции ворвались в офис и проводят обыск. В этот момент заходят эти ребята, мол, здравствуйте, мы из миссии комитета международного контроля за ситуацией, хотим наблюдать за процессом. В их присутствии милиционеры вели себя подчеркнуто корректно, не зверели»,— рассказал господин Стефанович.
Российские правозащитники также уверены в политических мотивах решения КГБ Белоруссии. Как заявила “Ъ” председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, Андрей Юров «был выслан за свою правозащитную деятельность, а не за нарушение закона». «Наши возможности воздействовать на диктатора Лукашенко невелики. Однако мы будем думать, что можно сделать в этой ситуации, протестовать и обращаться в международные органы»,— заявила госпожа Алексеева. По ее словам, жалоба на действия белорусских властей, в частности, может быть направлена комиссару по правам человека Совета Европы Томасу Хаммарбергу.
Посольство России в Минске уже направило ноту в МИД Белоруссии в связи с задержанием российского гражданина. Советник диппредставительства Вадим Гусев сообщил агентству «Интерфакс-Запад», что «посольство держит ситуацию на контроле и предпримет все возможные шаги в рамках правового поля по защите прав гражданина России».
Правозащитник Андрей Юров: "Теперь МИД Белоруссии не сможет просто так отмазаться"
Андрей Юров рассказал ЪFM о своих дальнейших действиях:
— Что заявили Вам правоохранители Белоруссии? Как объяснили Ваше сначала задержание, теперь освобождение?
— Органы объяснили, что я включен с 4-го марта в список персон нон-грата для пребывания в Республике Беларусь. И именно поэтому я был задержан по подозрению в совершении уголовного преступления — вот такого пребывания. Но потом обнаружилось, что я, конечно же, не был надлежащим образом уведомлен, поэтому выдано постановление о прекращении уголовного дела. Но самый главный, конечно, факт — это внесение граждан России в такие странные списки, которые невозможно обжаловать, они не формируются методом решения открытого публичного процесса.
— Я так понимаю, что вот этот список не въездных не официальный, потому что МИД Белоруссии говорит, что таких списков вообще не существует.
— Абсолютно точно. То есть все правоохранительные органы утверждают, что эти списки есть. Теперь просто есть доказательство, потому что у меня на руках бумага с печатью, о том, что я внесен в некий список, там не написано какой, и что мне именно на основании этого надлежит покинуть страну в течение 24 часов. Так что теперь МИД Белоруссии не сможет просто так от этого отмазаться.
— Относительно как раз сможет или не сможет отмазаться, я так понимаю, что в РУВД приезжал представитель нашей дипмиссии. О чем договорились? Как будете дальше действовать?
— К сожалению, я не встречался с представителем нашей дипмиссии. Мы будем действовать двумя способами. Во-первых, мы будем действовать через наших коллег — правозащитников, юристов и адвокатов в Белоруссии, и, естественно, опротестовывать вообще само решение о включении в подобный список, потому что наша деятельность правозащитная была исключительно легальна, открыта, публична, не политична, и была связана со всеми международными обязательствами Республики Беларусь. И поэтому мы это воспринимаем, как грубое нарушение просто международных обязательств страной под названием Республика Беларусь. Во-вторых, конечно, мы будем действовать через международные уважаемые организации, такие как, прежде всего, Совет Европы, ОБСЕ и ООН. Я думаю, что будет направлено письмо спецдокладчику по защите правозащитников и в другие соответствующие инстанции вообще о недопустимости подобных действий в отношении правозащитников из соседних стран.
— Но Вы уедете? Выполните требование КГБ, чтобы оставить Беларусь?
— Да, сейчас выполню, сейчас формально я эти требования выполню. В течение 24 часов я покину Беларусь, но потом мы сделаем все, чтобы я спокойно сюда вернулся и продолжил свою работу.
— Не могу не спросить — как с Вами обращались, как Вы себя чувствуете?
— Я чувствую себя нормально. Сами милиционеры обращались достаточно корректно. У меня вот лично к ним, к тем, с кем я имел контакт, никаких претензий не было. Это единственное, что я должен отметить. Понятно при этом, что 12-13 часов в «обезьяннике» все равно не самое приятное, наверное, время. Но вот обвинить в некорректности я их не могу.