Власти Южной Осетии совместно с Минрегионразвития РФ заявили, что выполнение комплексного плана восстановления Южной Осетии завершено. Еще ранее в Москве было объявлено, что в Южной Осетии приступают к реализации нового этапа — инвестиционного. Спецкор "Ъ" ОЛЬГА АЛЛЕНОВА побывала в Южной Осетии и выяснила, что до полного восстановления жилых домов в республике еще далеко и что многие люди там живут в невыносимых условиях.
Разрушенные дома
В селе Хетагурово, в пяти минутах езды от Цхинвали, в наполовину разрушенную школу уже третий год ходят дети. Для младших классов построили временный модуль во дворе, а около 30 старшеклассников каждый день играют со смертью — здание может рухнуть в любой момент. Улицы Хетагурово разбиты и затоплены грязью по щиколотку — в селе просто нет дорог.
Появилось несколько новых домов, но они еще не заселены. Местные жители говорят, что хозяева — "со связями". В доме 26 на улице Хетагурова живет 90-летняя Варвара Бекоева — с дочерью, сыном и его семьей. Всю войну августа 2008-го Варвара с мужем Ефимом, ветераном Великой Отечественной, провела в этом доме — Ефим слег в первый же день войны, но не разрешал переносить его в подвал. Они провели здесь самые страшные дни войны. Вскоре после этого Ефим умер. Стены кухни изрешечены пулями. Здесь даже стекол на окнах нет — все тот же целлофан.
В этот дом я езжу третий год подряд и каждый раз боюсь, что Варвара меня не встретит. Она уже еле ходит и все чаще плачет, вспоминая войну. Но все еще ждет новый дом. Чтобы рассказать потом Ефиму, что дождалась.
В центре Цхинвали, рядом с новеньким зданием МВД, уже третий год стоит дом, в котором уцелела только лестница. Хозяева два года жили в палатке во дворе. Над лестницей — маленькая комната, и прошлой осенью люди сами ее утеплили. Поэтому минувшая зима оказалась для них самой счастливой.
Две недели назад 57-летний хозяин дома Гриша Дзасохов умер от обширного инфаркта. Родные не знали, где положить тело,— в комнату над лестницей не поместился бы гроб, да и людей заводить туда было опасно, ветхие остатки дома могут рухнуть в любой момент. Гришу положили там, где он прожил два года,— в палатке во дворе. На похороны пришло более 300 человек. Это очень много даже по кавказским меркам. "В Цхинвали почти каждый день похороны,— говорит друг Гриши Тимур Цховребов.— Умирают и старики, и молодые — от инфарктов и инсультов".
Если идти в сторону старого Еврейского квартала, то таких домов, как этот, можно увидеть много. 12 семей на улице Гогибашвили остаются в подвешенном состоянии — дома им не восстановили, хоть и обещали, живут люди в ветхих домах с пробоинами в стенах и с окнами, затянутыми целлофаном. В доме Алана Бестаева семья съехалась в одну комнату, чтобы было теплее, дыры в стенах прикрыли ковром и беспрерывно топят печку-буржуйку, чтобы дети не мерзли.
На улице Габуева в доме N 6 живут двое стариков — Валерий Санакоев и его жена Нонна. Эта семья пережила войну и смерти близких (за последние четыре года они потеряли четверых), но горе не разрушило их веры в справедливость. До сих пор они верили, что их дом на улице Армянской, 10 в старом Еврейском квартале восстановят. Но потом по городу пополз слух, что в Москве на встрече российского премьера Путина и президента Южной Осетии Кокойты было заявлено, что период восстановления в Южной Осетии завершен. И теперь начинается период инвестиций и развития. Для местных жителей это означало одно — их дома уже не восстановят.
Валерий Санакоев уже месяц не встает с постели, отказывают ноги. А может, ему уже просто не хочется вставать. Отчаяние этой комнаты так велико, что единственная мечта Нонны уже не дождаться возвращения в новый дом, а умереть в один день с мужем. "Нам специально не строят,— говорит Валерий.— Они ждут, когда мы умрем. Чем больше нас умрет, тем меньше им надо будет строить. Тем больше денег они получат".
"На Дачной улице люди живут в подвале,— говорит бывший руководитель комитета погорельцев Инара Габараева.— Там же недавно умерли двое: мать и дочь — они жили просто в скотских условиях. Они так и не дождались своего дома. На улице Героев, 118 восстанавливают многоквартирный дом, хотя он аварийный и подлежит сносу. Там одну только крышу меняли уже три раза и списали на нее 56 млн руб. Я не знаю, где Басаргин взял 250 восстановленных домов. Люди уже потеряли всякую надежду, озлобились. Молодые парни говорят: "Сколько мы будем терпеть? Когда мы пойдем на улицу?"".
Замороженные коттеджи
Инара и несколько оппозиционных активистов написали много писем — в прокуратуру, администрацию президента, в российские структуры власти. Они даже ездили в Москву, чтобы лично задать вопросы министру Басаргину. "Нас отказались принимать в Минрегионе,— говорит Инара.— Тогда мы дождались замминистра господина Панова на улице. Я его спросила: "Когда вы построите наши дома?" А он ответил: "С гражданами другого государства я ничего обсуждать не буду. Все вопросы к вашему руководству". Я не могу понять, почему к нам такое отношение? Почему Россия так наплевательски относится к деньгам своего народа, которые разворовываются направо и налево?"
Мы идем по Еврейскому кварталу. На улице Тельмана уже год стоят два замороженных коттеджных комплекса. Их строила фирма "Ремист", но год назад у "Ремиста" и у подрядчика, фирмы "Инал", начались проблемы — прокуратура обнаружила исчезновение 40 млн руб. Пока прокуратура выясняла, куда делись деньги, недостроенные таунхаусы разрушались дождем и снегом. Возбуждено уголовное дело, руководство фирмы "Инал" выехало из республики, разбирательство не закончено до сих пор.
Кроме таких недостроенных домов, по словам замгенпрокурора Южной Осетии Эльдара Кокоева, в республике много объектов, по которым с подрядчиками были заключены договоры и выплачены деньги, но деньги освоены, а дома не построены. Проблема, по мнению господина Кокоева, в том, что за последние два с половиной года в республике сменилось несколько схем восстановления: финансирование шло сначала через казначейство Северной Осетии, потом была сформирована межведомственная комиссия, а через год — Южная дирекция.
"Слишком много было посредников, теперь концы искать трудно, многие фигуранты, почувствовав, что ими интересуются органы, сбежали в Россию,— говорит господин Кокоев.— Например, руководитель ГУП "Дирекция по реализации национальных проектов" Каримов. Этот ГУП, созданный при поддержке определенных структур из Москвы, завел в республику несколько подрядных организаций, которые до сих пор не отчитались за потраченные суммы. Нет ни объектов, ни денег".
"Людям все равно, кто виноват: подрядчики или власти,— возражает Инара Габараева.— Подрядчиков заводили власти. А раз дома не построены, значит, виноваты и местные власти, и московские. Сюда идут слишком большие деньги. Чем дольше будут строить, тем больше людей обогатится".
С этого года в Южной Осетии действует новая схема финансирования — деньги поступают напрямую из Минрегионразвития РФ минфину Южной Осетии. Список объектов по инвестиционной программе уже утвержден — здесь и дороги, и школы, и детские сады, и жилые дома для очередников. Общий объем инвестиционной программы на этот год — 6,8 млрд руб. Генподрядчиков нанимает тоже министерство финансов.
Сегодня Цхинвали напоминает разрытый муравейник. Еще осенью прошлого года почти все улицы города были перекопаны — по заказу Южной дирекции подрядчики приступили к замене канализационных труб и водопровода. Однако до сих пор работы не завершены. За два дня, пока я была в Цхинвали, я не видела на дорогах ни одного работающего строителя. Подрядчики объясняют приостановку работ сложностями с доставкой стройматериалов — "Транскам" периодически закрывают из-за лавин. Однако почти каждую ночь дорогу открывают, и она запружена автотранспортом. Те, кому нужно, стройматериалы провозят.
"Создается впечатление, что со стороны Южной дирекции идет саботаж,— говорит один из местных чиновников.— Население возмущается тем, что по городу ни пройти, ни проехать, растут протестные настроения, и все это кому-то очень выгодно".
Местные чиновники сетуют, что российские строители приезжают сюда не за качественной работой, а за быстрым заработком. Уже классическим примером стала история с микрорайоном Московский — более 200 коттеджей, построенных год назад на деньги московской мэрии, были подключены к ливневой канализации — это стало ясно, когда уже началось заселение. Пришлось срочно приостанавливать переезд людей и все переделывать. Московский до сих пор не заселен.
Пожалуй, единственное, что порадовало глаз за два дня в Цхинвали,— микрорайон Солнечный, расположенный в бывшем грузинском анклаве у села Кехви. Здесь расположен комплекс жилых многоэтажных домов и коттеджей, построенных еще грузинской властью для администрации Дмитрия Санакоева.
Сейчас портрет Дмитрия Санакоева висит на доске криминальных объявлений в Цхинвали под надписью "Их разыскивает милиция", а в Солнечный заселили беженцев из Грузии времен первой осетино-грузинской войны — они жили в бараках, которые от авиаударов сложились, как карточные домики. Власти планировали использовать Солнечный как резервное жилье, однако беженцы уже делают в квартирах ремонт и выселяться отсюда не намерены. Несмотря на то что микрорайон находится далеко от Цхинвали, здесь нет школ, садов и магазинов, они счастливы. Для них это первое жилье за последние 20 лет, в котором есть вода, ванна и туалет.