Дмитрий Бутрин, завотделом экономической политики
Одной из проблем "догоняющего развития" является сложность с отслеживанием того, что, собственно, мы пытаемся догонять. Так, в РФ распространено мнение о том, что плавность и неспешность российской борьбы с коррупцией, сконцентрировавшейся на МВД и госзаказе, не помешает РФ рано или поздно, к 2015 или 2025 годам, создать институты борьбы с коррупцией, соответствующие лучшим мировым практикам хотя бы на бумаге. На этой неделе представители Международного форума лидеров бизнеса (IBLF) проведут в Москве ряд мероприятий, снижающих эту уверенность: одной из задач IBLF и их партнеров из Baker & McKenzie является презентация в России нового британского "закона о взяточничестве 2010 года".
Формально подходы Великобритании в новом законе, который с 2011 года жестче аналогичного законодательства США, те же, что и в России, во всяком случае базовые положения закона трактуют взятку сходно. Но новации очевидны: в Великобритании принято решение уравнять частный и государственный секторы в возможности получать и давать взятки и нести за это ответственность (неограниченный штраф и лишение свободы на срок до десяти лет). Кроме того, закон вводит понятие иностранных государственных должностных лиц (ИГДЛ), подкуп которых самостоятельно или через третье лицо равен взятке. В частности, взяткой считается действие лица или компании, которые "предлагают, обещают или предоставляют финансовые или иные выгоды" ИГДЛ "с намерением получить или сохранить бизнес или деловые выгоды". "Новые виды ответственности будут применены к любым компаниям, учрежденным в Великобритании и за ее пределами, которые ведут деятельность в Великобритании",— констатируют юристы Baker & McKenzie, поясняя, что закон с 2011 года будет действовать и в отношении взяток (в британском определении), дающихся российскими компаниями или предпринимателями и за пределами Великобритании (да хотя бы и в России), критерием подсудности является работа компании в пределах этой страны. Одновременно новый закон ограничивает возможность "вознаграждений за упрощение формальностей", штрафует компании за несоблюдение обязанностей по противодействию взяточничеству (то есть вводятся требования формального антикоррупционного контроля в компаниях) и дает несколько месяцев отсрочки на переоценку рисков.
Теоретически все это увеличивает шансы Москвы как нового международного финансового центра, конкурирующего с Лондоном: в перспективе "закон о взяточничестве 2010 года" не может не привести к частичному оттоку капитала из Великобритании, где ранее нормы уголовного права затрудняли преследование по крайней мере иностранцев. Но дело не в этом: к 2015-2025 годам те нормы, которые в РФ рассматриваются как "медленная, зато масштабная борьба с коррупцией", будут в лучшем случае минимально приемлемыми: отставание может и увеличиваться, а не только уменьшаться. Не говоря уже о том, что причина появления подобных законов в Великобритании — тот факт, что неспешная борьба с коррупцией в таких странах, как РФ, не всех в мире устраивает.