Термин "твиттер-революции" я ввел в обиход во время протестов в Молдавии в апреле 2009 года. В своем блоге я задался вопросом, будем ли мы называть следующие революции не по цвету, а по тому, какими интернет-сервисами они пользуются. Это был иронический вопрос, но термин прижился.
Настоящую публичность ему придали события в Иране летом 2009 года. Большинство в США решили, что вот это-то уже точно твиттер-революция. Однако телеканал Al Jazeera насчитал в Иране в те дни не более 60 активных пользователей Twitter. Большинство сообщений писали представители иранской диаспоры. Доказательств тому, что эти сервисы использовались для организации протестов, никто так и не предоставил.
Безусловно, само наличие этих сервисов меняет медиасреду, в которой происходят протесты и революции. Они помогают доводить до внешних наблюдателей информацию. И где-то эти сервисы помогают в организации протестов. Но в Тунисе и Египте они помогли не столько анонсировать акции, сколько аккумулировать антиправительственные настроения, вызревавшие годами. Многие блогеры знали друг друга и в офлайне. Тут все не так спонтанно, как кажется на первый взгляд.
Революции происходили и до появления интернета и социальных сетей. Сложно сказать, произошли бы они в Тунисе и Египте, если бы не было Twitter и Facebook. Они однозначно произошли бы по-иному. Может, на это понадобилось бы больше времени или пролилось бы больше крови. Очевидно одно: революции происходят не из-за наличия каких-то социальных сервисов. В основе всех этих протестов лежат политические, экономические и социальные факторы.
К тому же правительства тоже учатся пользоваться новыми технологиями. В Китае власти эффективно подавляют оппозиционные настроения, возникающие в сетях. Или в Иране: вначале протестов Twitter пользовалась почти одна оппозиция, однако уже через несколько дней активность провластных блогеров выросла в разы. В Судане полиция сама анонсировала протесты в социальных сетях, чтобы выявить недовольных, собрать их в одном месте и арестовать.
Наконец, китайским властям, как и российским, с социальными сетями проще разобраться, чем египетским. В Египте не было местных сетей. В России, как и в Китае, они есть: Vkontakte, Odnoklassniki, Livejournal. На эти сайты легче оказывать давление. Если какая-то группа Vkontakte будет призывать к протестам, ее по закону можно будет удалить, придравшись к экстремизму или еще чему-либо. С Facebook это будет гораздо сложнее. В России и Китае власти грамотно поступили, создавая условия для развития местных социальных сетей.
Да, в Китае пользователей интернета больше, чем жителей в США. Но для массовых волнений этого недостаточно. Это помогает, когда присутствует революционная обстановка, но наличие пользователей и сервисов эту обстановку не создает.