Премьера кино
Сегодня в прокат выходит мелодраматическая притча "Не отпускай меня" (Never Let Me Go), снятая по одноименному роману английского японца Кадзуо Исигуро. Действие книги и фильма происходит в некоем фантастическом пространстве: хотя время и место действия указаны вполне конкретно, основной темой этого произведения является абстрактная печаль по поводу скоротечности человеческой жизни. Печалится режиссер Марк Романек, по ощущениям ЛИДИИ МАСЛОВОЙ, довольно фальшиво.
Условное пространство фильма географически как бы принадлежит к Англии, где в 1952 году произошел такой прорыв в медицинской науке, что к 1967-му средняя продолжительность жизни увеличилась до ста лет. Шагнуть настолько далеко медицине удалось в основном за счет сокращения продолжительности жизни отдельных индивидуумов — до тех примерно двадцати лет, за которые эти существа, выращенные в пробирке, а потом в интернате, достигнут достаточной физической кондиции, чтобы послужить донорами органов для стариков и больных. Впрочем, ни в романе, ни в фильме героев никто напрямую не называет клонами — возможно, потому, что само слово "клонирование" сразу повлечет за собой длинный шлейф социальных и морально-этических вопросов, которые совершенно не интересуют авторов, снимающих кино исключительно про любовь между героями Кэри Маллиган, Киры Найтли и Эндрю Гарфилда.
Первые полчаса, хронологически с 1978 по 1985 год, это такая детская, школьная любовь в интернате, где суровая директриса (Шарлотта Рэмплинг) огорчается по поводу найденных в тайнике сигарет и отдельно подчеркивает, что для воспитанников главное — заботиться о своем здоровье. Зритель, не знакомый с первоисточником, все это время пребывает в неведении о сути происходящего, как и детишки, по одухотворенным личикам которых камера скользит с особенным вниманием и сочувствием, когда они поют в церкви. Печальную ясность вносит новая прогрессивная учительница (Салли Хоукинс), которая рассказывает, что происходит с детьми, когда они вырастают: одни становятся кинозвездами, другие работают в супермаркете, а некоторым выпадает судьба стать донорами внутренних органов и умереть максимум на третьей-четвертой операции по "выемке". Дети никакой бурной реакции на это сообщение не выражают, но говорливую учительницу устраняют за диверсию, и действие переносится в такой же серый и невзрачный, как интернат, деревенский дом, где развивается завязавшийся в детстве любовный треугольник между тремя повзрослевшими центральными персонажами. Развивается, однако, громко сказано: дело сводится преимущественно к тому, что меланхоличная блондинка (Кэри Маллиган) с ревностью наблюдает за уже довольно далеко зашедшими отношениями между бойкой брюнеткой (Кира Найтли) и их общим другом, который ведет себя апатично и не совсем понятно, чего хочет. В один-единственный момент возникает намек на какой-то любопытный психологический поворот, когда еще одна живущая в том же коттедже парочка клонов рассказывает, будто есть такая практика: если клонированные мальчик и девочка влюбляются друг в друга, им дают пожить несколько лишних лет, перед тем как сделать их донорами. Проблема только в том, чтобы доказать, что они по-настоящему влюблены, а не просто тянут время. И тут, конечно, перед героем могла бы встать интересная дилемма — кого выбрать, блондинку или брюнетку, чтобы, обратившись с ней за отсрочкой, наверняка ее получить. Но режиссеру и этот сюжет совершенно неинтересен, он уже чувствует, что его герои и так зажились на свете, и он, перемотав еще лет на десять вперед, переходит к финальному, больничному акту, завершив вторую часть длинным символичным кадром, из которого в последней части вырастет важный визуальный лейтмотив: серенькое сиротское платье сушится на прищепках, трепыхаясь под безжалостным ветром.
В третьей части, когда двое из участников истории уже лишаются ряда органов, ветер крепчает и треплет самым печальным и безысходным образом множество разных других объектов: ветви деревьев, верхушки сосен, обрывки веревочек, свисающих с борта выброшенного на берег ржавого корабля, с видом на который герои сидят в дюнах и разговаривают на медицинские темы. Но самые душераздирающие беленькие тряпочки, привязанные к забору из колючей проволоки, которые развеваются изо всех сил и никак не могут улететь, режиссер Романек приберегает для финального кадра, вложив в этот мощный образ всю тоску, отчаяние и бесприютность человека, осознавшего близость неминуемой смерти.