ярмарка / скульптура
В "Мыстецьком арсенале" проходит пятый Большой скульптурный салон, в рамках которого в Киеве представили полное собрание пластических сочинений французского импрессиониста Эдгара Дега. Рассказывает МАРИЯ ХАЛИЗЕВА.
С переездом в "Мыстецький арсенал" Большой скульптурный салон стал не просто большим, а огромным. Экспозиция пятой ярмарки занимает целых два крыла бывшего цеха завода "Арсенал". И это не предел: позиционирование мероприятия в качестве салона значительно облегчает задачу заполнения площадей, потому что кураторская планка отсутствует по определению, а настроение у мероприятия подчеркнуто ярмарочное. На этот раз свои работы представляют сорок украинских скульпторов, которые, согласно чаяниям организаторов, "представляют яркую палитру тенденций современной украинской пластики".
На деле палитра получилась довольно сдержанная, с сильным преобладанием искусственно позеленевшей бронзы в контрасте с бронзой начищенной и белым мрамором (случаются также черная и карминовая мраморная и гранитная крошка и немного дерева). На этом фоне настоящим прорывом в стратосферу выглядят яркие глянцевые черви и рыбки Андрея Липовки, сделанные из поливинила. К тому же черви и рыбки тоже не самый типичный объект здесь: в основном современные украинские скульпторы ваяют человеческое тело во всем его разнообразии — от крутобедрых модернистских баб до постмодернистских человечков-кузнечиков. Каждый третий участник салона счел своим долгом представить что-нибудь на тему танца — в рифму к выставке работ знаменитого французского импрессиониста Эдгара Дега из коллекции бизнесмена и мецената Игоря Воронова.
Собственно, публику на Большой скульптурный салон и созывают "на Дега", обещая "полное собрание шедевров пластики непревзойденного мастера". Полное собрание — это 74 фигуры, отлитые в бронзе в ливарной мастерской Вальзуани по заказу наследников художника после его смерти. В оригинале этих скульптур никогда и не существовало — только восковые этюды, которые Дега никому особо не показывал (вот и названия у них технические, вроде "Танцовщица присоединяет плечевой ремешок корсажа"). Единственная скульптура, которую он выставлял при жизни,— "Маленькая четырнадцатилетняя танцовщица" — в "Арсенале" тоже есть: это копия так называемой "фигуры Вальзуани" — второго варианта статуи, показанной на Парижском салоне; варианта, который Дега много лет шлифовал, но, по собственному признанию, так и не довел до совершенства.
С совершенством у него вообще были серьезные проблемы — по воспоминаниям современников он был большим педантом и болезненным перфекционистом, мучившимся комплексом подражателя по отношению к природе, с которым художники боролись до самых "Авиньонских девиц". Месяцами он просиживал в танцзалах и за кулисами, наблюдая за балеринами, подмечал малейшие детали и бесконечно зарисовывал. К скульптуре Дега обратился поздно, после сорока, когда начал терять зрение. Его пластика завораживает (без всяких поправок на "снобизм времени") своей "импрессионистичностью" — сиюминутностью и недосказанностью, мимолетностью и незавершенностью. Правда, сам Дега, надо думать, не пришел бы в восторг от мысли, что эти "грубые эскизы" его пережили: он держал их в хрупком воске, называл интимными экспериментами и надеялся, что они погибнут сами собой, не нанеся вреда его художественной репутации.