Сегодня президент России Владимир Путин встречается с бывшим президентом СССР Михаилом Горбачевым. На встрече речь пойдет о письме членов общественного совета НТВ, возглавляемого господином Горбачевым, в котором ситуация вокруг телеканала трактуется как наступление на свободу слова (см. стр. 2).
Чья свобода слова лучше — горбачевская или путинская?
Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности:
— Наш фонд был создан сразу после вильнюсских событий, когда по приказу Горбачева омоновцы штурмовали телецентр. Тогда мы не знали, что делать, но очень хотели что-то защитить. Сейчас мы знаем, что делать, но не можем. Я считаю, что ни при Горбачеве, ни при Путине свободы слова не было. При Горбачеве было "бешенство правды-матки", а сейчас — возврат к догорбачевскому периоду. Государство опять хочет управлять информпроцессами. Есть министерство правды, разрабатываются доктрины, регулирующие деятельность СМИ.
Александр Яковлев, президент международного фонда "Демократия", бывший член политбюро ЦК КПСС:
— При нас-то оно спокойней было. Волнения были, но ведь другого характера — всех волновало, как завоевать еще один рубеж гласности. Редакторы сами определяли, что им публиковать, цензуру отменили. Сейчас больше разговоров о наступлении на свободу слова, чем реальной угрозы, но я боюсь, как бы журналисты не дрогнули и не начали самоцензурироваться.
Андрей Василевский, главный редактор журнала "Новый мир":
— При Горбачеве была не свобода слова, а гласность. Тогда начали печататься запрещенные произведения. А сейчас есть реальная свобода слова. И никаких угроз ей мы не видим, и никто нам не указывает, что публиковать.
Валерия Новодворская, лидер партии "Демсоюз":
— При Горбачеве была дозированная гласность, а если кто хотел сверх дозы — получал половником по голове. Ругали всех, но не Горбачева. Форточка свободы открывалась очень медленно, а при Ельцине даже окна слетели и мы получили настоящую свободу слова. То, что сейчас еще есть свобода слова,— заслуга Ельцина. Путин хочет ликвидировать это ельцинское достижение.
Александр Бовин, международный обозреватель, в 1981-1986 годах член центральной ревизионной комиссии КПСС:
— Для меня нет разницы. При Горбачеве мне разрешили писать все то, что я хотел. И у меня не возникло проблемы, как у многих других, о чем и как писать. Сейчас я тоже не ощущаю проблем со свободой слова.
Лев Вайнберг, президент международного инвестиционного объединения "Солев":
— Они одинаковые. И ничего со времен Горбачева не изменилось. Свобода слова определяется только возможностью высказаться оппозиции. При раннем Горбачеве была хитрая свобода слова — слово давали демократам. Сейчас слово дают даже ортодоксальным коммунистам. А то, что Горбачев коверкал слова,— это его человеческая особенность. При личных встречах он говорил нормально и даже ударения ставил правильно. В Кремле за это его называли шаманом.
Василий Пичул, режиссер:
— Наверное, горбачевская свобода была лучше — тогда мы жили надеждой. В ту эпоху я снял "Маленькую Веру". И не потому, что цензуру отменили, просто людям надо было увидеть и ту сторону жизни. А сейчас ничего не нужно.
Тельман Гдлян, в конце 80-х руководитель группы следователей Генпрокуратуры СССР по расследованию коррупции в Узбекистане:
— Путинская свобода слова мне нравится больше. При Горбачеве, которого я считаю политическим авантюристом, была вседозволенность, всеразрушающая свобода. А сегодня есть тенденция к приведению ее в нормальное русло. Нельзя поливать грязью всех — это признак плохого воспитания. А запрета на свободу слова не будет. Запретят обливать грязью государство, но это правильно. Надо перекрыть кислород мироедам от СМИ.
Сергей Станкевич, бывший советник президента России:
— Свобода слова при Горбачеве и при Путине различаются как молодость и зрелость. И та, и эта неизбежны. Но при Горбачеве была еще и прекрасная слышимость, а сегодня словам не верят, люди беззащитны перед журналистами, СМИ — перед государством. По ценности свобода слова при Горбачеве была лучше, но я предпочту сегодняшнюю.
Евгения Альбац, независимый журналист:
— А мне всегда было трудно. Но при Горбачеве была надежда, что период гласности кончится и начнется свобода слова. Сейчас такой надежды нет, потому что на смену госцензуре пришла цензура корпоративная и большинство журналистов работает на "сливах", чего я не приемлю. Потому и остаюсь просто независимым журналистом. Для меня репутация важнее зарплаты и удостоверения влиятельного издания.
Леонид Кравченко, главный редактор "Парламентской газеты", экс-председатель Гостелерадио:
— Высший взлет свободы слова для меня был при Горбачеве. Почти все передачи шли в прямом эфире, и было специальное постановление, которое обязывало руководителей правительства приходить на передачи и отвечать на любые вопросы. После таких передач некоторым министрам пришлось уйти в отставку. А сегодня аналитические программы ведут не журналисты, а замы генеральных директоров — люди впрямую зависимые. Кто же им поверит? Для меня свобода слова кончилась в начале 90-х, а у многих в это время кончилась и свобода совести.
Федор Павлов-Андреевич, главный редактор журнала "Молоток":
— Разницы особой нет, но она в деньгах. Тогда я выпускал подростковый журнал "Квадрат" тиражом 30 экземпляров и вел на первом канале подростковую передачу. Теперь издаю подростковый журнал "Молоток" тиражом 120 тысяч и веду подростковую передачу на первом канале. Тогда мы все делали бесплатно, теперь получаем деньги.