Фестиваль кино
На Берлинале в программе Panorama Special в кинотеатре International состоялась мировая премьера фильма "Мишень". Его авторы — режиссер Александр Зельдович и писатель Владимир Сорокин — поместили действие в 2020 год и нарисовали картину жизни российской элиты на фоне китаизации страны: ее рассекает трасса Гуанчжоу--Париж, а китайский стал вторым языком. "Царь горы" Виктор, ведающий недрами страны, его жена Зоя, ее брат Митя, звезда телевизионных шоу, и таможенник в высоком чине Николай отправляются в поисках вечной молодости на Алтай, где с советских времен остался астрофизический комплекс по изучению радиации и где человек претерпевает фантастическое омоложение. С АЛЕКСАНДРОМ ЗЕЛЬДОВИЧЕМ поговорил АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
— Как бы вы определили жанр "Мишени"?
— В кино работает классическая система литературных жанров: рассказ, повесть, роман. С самого начала речь шла о том, что это будет кинороман, попытка создания большого стиля, поэтому фильм длится почти два с половиной часа — и его бессмысленно сокращать. Роман — вещь многослойная, она подобна пирогу: "Война и мир" рассказывает о человеке, семье, России и мире вообще.
— То есть ваша задача была достаточно амбициозной — рассказать как минимум о России нулевых годов?
— Это действительно фильм о прошедшем десятилетии. Так выглядел бы виртуальный проект идеального будущего, придуманного кремлевскими политтехнологами, если бы он воплотился в жизнь.
— Вы писали сценарий вместе с Владимиром Сорокиным, и местами он напоминает "День опричника" — роман этого писателя. Есть ли связь между этой книгой и фильмом?
— Когда мы замышляли эту работу в 2006-2007 годах, Сорокин предлагал сюжет, из которого потом вырос "День опричника". Но я решил, что на экране качественно воспроизвести мир, описанный потом в "Дне опричника", будет крайне трудно, это потребует несоразмерно большего бюджета. "День опричника" прекрасен как литературный образ, но я не уверен, что он подлежит визуализации. Поэтому я предложил взять за основу классический русский роман "Анна Каренина" и перенести его действие в завтрашний день. Некоторые мотивы вроде трассы Гуанчжоу--Париж перекочевали потом в "День опричника".
— В свое время ваш с Сорокиным фильм "Москва" тоже рассматривался как образ десятилетия — 90-х годов, в картину была внедрена и литературная модель — мотивы из "Трех сестер" Чехова. Почему вы десять лет после этого не выходили с новым фильмом?
— Тогда я высказался на русскую тему на уровне своих возможностей. Глупо повторять самого себя — потребовалось время, чтобы изменился мир и чтобы успеть измениться самому.
— Принципиальное отличие "Мишени" от "Москвы"?
— Рука стала увереннее, вкус — жестче. Кроме того, новая картина другая — даже не стилистически, а генетически. "Москва" — это, наверное, еще постмодернистский фильм, а "Мишень" — прямое и беззастенчивое морализаторское высказывание. Мы разрешили себе открытый пафос — в 90-е годы это было невозможно. Уходит старое художественное пространство, подступает новое — своего рода неоромантизм. Сознание, не стесняющееся искренности, открытых, пусть сентиментальных, высказываний.
— Если это и романтизм, то скорее черный...
— А романтизм и не бывает светлым, не надо путать его с романтикой. В романтизме присутствует масштаб сопоставления земного и космического, временного и вечного. Почему действие произведений главного русского романтика Лермонтова разворачивается на Кавказе, в горах? И у нас в фильме тоже горы, а за ними ощущается некое божественное присутствие. В "Москве" пространство было обезбожено, а тут Бог разлит в самом воздухе: на Алтае это ощущается физически. Как сказал начальник тамошней погранзаставы, "местные по ночам уходят в степь и там плачут или сходят с ума от счастья". Съемки проходили на границе с Монголией, среди гуннских курганов — оттуда пришли многие народы Европы, там прикасаешься к истокам мира, туда хочется вернуться. Кстати, эти места были облюбованы Николаем Рерихом.
— Расскажите про главных участников фильма.
— В значительной степени это та же команда, что и в "Москве", понимающая друг друга. Мы общаемся только по работе, но не замкнуты в своих рамках, а живем интересами всего фильма. Леонид Десятников написал 90 минут оригинального саундтрека. Его задача выполнена на таком уровне мастерства, когда сложное выглядит и воспринимается внятным и простым. Надеюсь, это можно сказать и о картине в целом.
— Как подбирались и как работали актеры?
— Главное, что их всех объединяет,— каждый играл персонаж, крайне далекий от него самого. Максим Суханов работает очень скупыми красками, далеко не типичными для вахтанговской школы, к которой он принадлежит. Виталий Кищенко, в жизни человек мягкий, играет жесткого спецназовца. 20-летняя Нина Лощинина изображает зрелую женщину 52 лет, хотя и чудесным образом сохранившуюся внешне. Даниил Козловский, своего рода пародия на всех телеведущих, наполнил образ сарказмом и гротеском, а в жизни он молчаливый и совсем не развязный.
— В фильме играют также две иностранки...
— Даниэла Стоянович — родом из Сербии — уже стала после дебюта у Владимира Мотыля открытием для русского кино. Англичанка Джастин Водделл научилась говорить по-русски, смотря русские фильмы, это теперь ее увлечение. Мы пробовали озвучить роль другим голосом, но это сразу показалось фальшью.
— Фильм о России будет понятен зарубежным зрителям?
— Вообще-то картина — про смысловой вакуум. Общество потребления торгует не предметами первой необходимости, а счастьем и вечной молодостью. Возникает иллюзия, что это можно купить. И в человеке тогда происходит некий сдвиг, теряется ощущение собственного масштаба, меняется схема тела, астрального в данном случае, соотнесенности с миром и Богом.
— Чего вы ждете от Берлинского фестиваля?
— Берлин — прекрасное место для премьеры фильма. И хотя в картине много говорят по-русски, но говорят о важных вещах, и я надеюсь, что они будут восприняты.