"Секс и незамужняя девушка"

РУБРИКУ ВЕДЕТ МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ

НТВ, 6 марта, 2.50

Событие недели — комедия Ричарда Куина (1920-1989), дающая повод вспомнить режиссера, некогда считавшегося в Голливуде комедиографом уровня Блейка Эдвардса (с которым Куин, кстати, много сотрудничал), но покончившего с собой в относительном забвении. Бродвейский вундеркинд, выступавший в мюзиклах с 11 лет, Куин успешно ставил и нуары, и мелодрамы, но остался в истории прежде всего как автор элегантных комедий, заигрывавший с нонсенсом и бурлеском. Фильм называется точно так же, как бестселлер (1962) главного редактора Cosmopolitan Хелен Гарли Браун, агитировавший за финансовую независимость женщин и сексуальный опыт до и помимо брака. Героиню, сыгранную Натали Вуд, тоже зовут Хелен Гарли Браун. Но использование названия книги и имени автора — это лишь рекламный трюк, призванный привлечь в кино те 2 млн американцев, которые за три недели купили опус Браун. Фильм — отнюдь не трактат об эмансипации, а изобретательная комедия на многократно обыгранный Голливудом сюжет: комическая любовь антагонистов, почти что врагов. Юная писательница Браун решительно отказывает в интервью бульварному журналисту Бобу Вестону (Тони Кертис), разгромившему ее книгу. Боб идет на все более наглые попытки добиться интервью. Впутывает в свои интриги соседей Браун, пытается ее соблазнить, наконец, угрожает броситься с пирса, если она сей же час, среди ночи, не спасет его разбитое сердце. В результате, естественно, они оба упадут в воду, Браун придется везти Боба к себе домой, чтобы высушить и отпоить коктейлями, и, конечно же, она сама напьется в его обществе. Вроде бы предсказуемые, если не банальные, повороты сюжета. Но умный и тонкий Куин заставляет забыть об этой предсказуемости, наращивая комические совпадения и недоразумения, завершающиеся отличной погоней в аэропорту Лос-Анджелеса.

"Культура", 5 марта, 23.20

"Птица"

"Bird" 1988

Клинт Иствуд слушал выступление великого саксофониста Чарли Птицы Паркера (1920-1955) еще в 1946 году в Окленде, и фильм о нем был его самым личным, самым сокровенным замыслом. Ради этой картины Иствуд разве что не заложил душу дьяволу — во всяком случае, он поставил на карту все свое состояние и свою студию. Поставил — и выиграл: "Птица", возможно, лучший фильм о джазе. Иствуд резонно решил, что линейная структура байопика убьет саму душу джаза. Поэтому фильм, хотя в нем рассказана вся жизнь Паркера (Форест Уайтекер), построен как джазовая композиция: действие то перемещается во времени вперед и назад, то идет по кругу, повинуясь собственному ритму. Ночной, сумрачный, медленный и печальный фильм о движении к смерти музыканта, столь утомившего себя героином, что судебный врач, обследовавший труп 34-летнего Паркера, навскидку дал ему 64 года.

"Культура", 6 марта, 22.40

"Дантон"

"Danton" 1983

Президент Франсуа Миттеран лично заказал фильм об одном из вождей Великой французской революции Анджею Вайде, оказавшемуся в опале на родине после запрещения профсоюза "Солидарность" и введения в Польше военного положения. Тем не менее высокопоставленные французы во главе с министром культуры Жаком Лангом демонстративно покинули организованный для них частный просмотр. Фильм действительно и до сих пор производит двусмысленное впечатление. И стереть это впечатление не может даже игра-дуэль Жерара Депардье и Войцеха Пшоняка, воплотивших соответственно Дантона и Робеспьера, его соратника и палача. Кастинг фильма, кстати, достоин восхищения. Так, Камиля Демулена сыграл великий театральный и кинорежиссер Патрис Шеро, а французского Вышинского, Фукье-Тенвиля,— еще более великий Роже Планшон. Беда же не в том, что Вайда почему-то взял за основу для сценария не слишком выдающуюся пьесу Станиславы Пшибышевской, а в том, что исторический материал он использовал для злободневного, то есть поверхностного, если не спекулятивного, политического памфлета. Бедная французская революция перестала быть похожей на саму себя. Пролог с очередями перед булочными и санкюлотами, греющимися у костров, использование неестественной для конца XVIII века лексики, нелепая сцена, в которой Робеспьер приказывал живописцу Давиду убрать с картины репрессированного политика,— Вайда в общем даже и не скрывал, что сделал фильм то ли о СССР 1937 года, то ли о сталинской Восточной Европе, но прежде всего о современной Польше, в которой, впрочем, никого не казнили. Под маской Дантона просматривались черты Леха Валенсы, тогдашнего кумира Вайды. Робеспьер даже внешне напоминал генерала Войцеха Ярузельского. Впрочем, поддавшись сиюминутным порывам, Вайда не перестал быть великим режиссером, а просто проявил завидную политическую страстность, во имя которой не пожалел ни Дантона, ни Робеспьера.