Большой зал консерватории (БЗК) открыл симфонический сезон выступлением Российского национального оркестра (РНО) под управлением Владимира Спивакова. Звучали Концерт для фортепиано с оркестром #1 Чайковского и Девятая симфония Шостаковича.
На двойном празднике — так и преподносилось открытие симфонического сезона БЗК плюс начало десятого юбилейного сезона РНО — Чайковский и Шостакович были уместны. Концерт Чайковского, конечно, по композиции не бог весть что, но по эмоции — "гип-гип ура". А это и нужно первому независимому оркестру России в первый день юбилейного года. Шостакович — другое. Он вдумчивый и сложный, и потому Девятая симфония — это доказательство перспективности коллектива, ведомого перспективным дирижером-худруком Владимиром Спиваковым.
Все пошло, как и было задумано, лишь с небольшими отклонениями от нормы. В силу нехватки, видимо, репетиций Концерт Чайковского прозвучал очень разлаженно, зато очень громко. Форсированному звуку струнных, захлебывающимся репликам духовых заметно мешал пианист Николай Луганский, который выполнял отличную от оркестра задачу: играл Чайковского по-декадентски — вольничал с темпами и перегибал с динамикой. Поскольку оркестр это сильно раздражало, то он взял и накрыл солиста своей звуковой массой. Финальной фразы рояля в зале никто не услышал. Но заезженный канон главного опуса Чайковского всего лишь отодвинул приличествующий случаю эксклюзив на второе отделение.
Девятая симфония Шостаковича ожиданий не обманула. Ее перевоплощение из загадочной камерной дурнушки в роскошную эстрадную Золушку сопровождалось массой производственных эффектов. Оркестр подавлял отменным качеством соло (сильное впечатление произвели фагот Александра Петрова, кларнет Николая Мозговенко и труба новичка РНО Владислава Лаврика) и согласованностью tutti. В акустических комбинациях слышался хорошо отработанный баланс, в движении формы — осмысленный во всех подробностях сюжет. Сюжет такой: сперва цирковое веселье, потом уединенное раздумье, затем внутренний дискомфорт, сопроводившийся резкой вспышкой негативного настроения, и, наконец, тихая светлая радость.
Спивакову удалось то, чего не смог добиться от Шостаковича весь Союз композиторов. В 1945 году по поводу "всеобщего ликования" страна ждала от Шостаковича праздничного монумента. А он взял да и уклонился, обозвав при этом новое сочинение не массово-затейным, но псевдокомическим. Разгладив кабинетно-мыслительную складку Девятой симфонии Шостаковича, Спиваков омолодил ее до полного сходства с беспардонно антиобщественной музыкой раннего Прокофьева, в частности с его "Классической симфонией".
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ