Гордиться современным российским кинематографом, по нашим временам, не часто доступная роскошь. Тем не менее два главных события теленедели сняты "здесь и сейчас". На РТР — "Молох" Александра Сокурова (1999) (2 сентября, 23.10, ***), удостоенный приза за лучший сценарий в Каннах, вслед за чем режиссер отрекся от главного сочинского приза, чем заставил онеметь от изумления буквально всех. Сокуров считает "Молох" фильмом вне любой принятой системы координат, что исключает любое соперничество. Впрочем, он сам — исключение из правил. Бесспорный гений, наделенный феноменальным чувством киногении, он, кажется, ненавидит не только кино, но и саму жизнь, людей, "выбирает смерть". Логично, что героем "Молоха" стал великий разрушитель Гитлер, проводящий редкий свободный от государственных забот чудный летний день 1942 года в замке Берхтесгаден с Евой Браун и ближайшими соратниками. Что касается пластической стороны фильма — она вне конкуренции. Филигранная работа со звуком и цветом ("он весь такой серо-зеленый", восхищался один французский критик), эротическая акробатика Елены Руфановой, мощные аллюзии из живописи немецкого романтизма, ставшего одним из источников нацизма. Но Сокуров порой ломится в открытую дверь. Смысл фильма в том, что Гитлер — ничтожество, импотент, шут, подкаблучник, "жалкая, ничтожная личность". Наверное, так оно и есть, но мысль вполне традиционна, откровением не является. А от Сокурова принято ждать именно откровений. Жизнь же, неприбранная и современная, плещется в "Странном времени" Натальи Пьянковой (5 августа, РТР, 1.00, ****). Пьянковой удалось то, что не удается практически никому: современная Россия на экрана узнаваема, достоверна в главном и в мелочах. Такой достоверности актеров и быта и в мировом-то кино добивались только Джон Кассаветис и Эрик Ромер. На московской крыше тридцатилетние друзья, выпивая и покуривая, рассказывают три камерные истории любовных приключений, вернее, разочарований. Ни Афганистан, ни Чечня, ни банализация насилия и наркотиков в фильме не названы, но явственно присутствуют в подтексте. "Странное время" — и метафора мимолетной и такой "странной" земной жизни, и социологический документ о поколении, ищущем истину в сексе, принимающем любовь за интрижку, экспериментирующем на деле и на словах, но безумно консервативном в душе. Фильм, в котором потрясающе сыграла свою последнюю роль Елена Майорова, портит только затянутый аллегорический финал с обнаженными героями, резвящимися в райском саду, но его можно простить. Если же повседневная жизнь вас пугает, то к вашим услугам "Принцесса на бобах" (1997) (2 сентября, ТВЦ, 20.30, **) опытного советского ремесленника Виллена Новака, сказочка без претензий об интеллигентной посудомойке графине Шереметевой, нашедшей своего прекрасного новорусского принца Пупкина. На неделе можно изучить и состояние мировой кинофантастики, причем фестивального уровня. "Нирвана" Габриэля Сальватореса (2 сентября, ОРТ, 0.15, ***) — не худший образец кибер-панка. Несмотря на то что все клише этого поджанра в наличии, он интереснее, умнее, интеллигентнее и печальнее, чем разрекламированная "Матрица". Итальянский мастер очеловечил жанр подобно тому, как в фильме ожил герой компьютерной игры, который умоляет стереть его и избавить от череды смертей и воскресений. Для вошедшего в его положение творца, заправляющегося "жидким кокаином и голубой марихуаной", начинается одиссея по супергороду будущего и сетям, где его почему-то караулят "черные демоны", ожившие цитаты из "Соляриса". Впрочем, постановочный размах — вполне американский. Съемочной площадкой стали 150 тыс. кв. м заброшенной фабрики "Альфа Ромео" в Милане. Роберто Родригез в "Факультете" (1998) (2 сентября, РТР, 21.10, ***) тоже не так прост, как кажется на первый взгляд. Режиссер издевается и над процветающим жанром "молодежных ужасов" (действие происходит в школе, словно одолженной в белозубом молодежном сериале), и над темой "тайного вторжения". Злобные инопланетные инфузории проникают в наш организм через уши. Боятся же они только неназванного 80-процентного белого порошка, которым торгует обаяшка-дилер. Чтобы проверить, не мутировал ли ваш друг, заставьте понюхать и его. Откажется — смело стреляйте. Как всегда у Родригеза, зритель безуспешно задается вопросом, кто же победил и на чьей стороне сам режиссер: людей или каракатиц?
Гордиться современным российским кинематографом, по нашим временам, не часто доступная роскошь. Тем не менее два главных события теленедели сняты "здесь и сейчас". На РТР — "Молох" Александра Сокурова (1999) (2 сентября, 23.10, ***), удостоенный приза за лучший сценарий в Каннах, вслед за чем режиссер отрекся от главного сочинского приза, чем заставил онеметь от изумления буквально всех. Сокуров считает "Молох" фильмом вне любой принятой системы координат, что исключает любое соперничество. Впрочем, он сам — исключение из правил. Бесспорный гений, наделенный феноменальным чувством киногении, он, кажется, ненавидит не только кино, но и саму жизнь, людей, "выбирает смерть". Логично, что героем "Молоха" стал великий разрушитель Гитлер, проводящий редкий свободный от государственных забот чудный летний день 1942 года в замке Берхтесгаден с Евой Браун и ближайшими соратниками. Что касается пластической стороны фильма — она вне конкуренции. Филигранная работа со звуком и цветом ("он весь такой серо-зеленый", восхищался один французский критик), эротическая акробатика Елены Руфановой, мощные аллюзии из живописи немецкого романтизма, ставшего одним из источников нацизма. Но Сокуров порой ломится в открытую дверь. Смысл фильма в том, что Гитлер — ничтожество, импотент, шут, подкаблучник, "жалкая, ничтожная личность". Наверное, так оно и есть, но мысль вполне традиционна, откровением не является. А от Сокурова принято ждать именно откровений. Жизнь же, неприбранная и современная, плещется в "Странном времени" Натальи Пьянковой (5 августа, РТР, 1.00, ****). Пьянковой удалось то, что не удается практически никому: современная Россия на экрана узнаваема, достоверна в главном и в мелочах. Такой достоверности актеров и быта и в мировом-то кино добивались только Джон Кассаветис и Эрик Ромер. На московской крыше тридцатилетние друзья, выпивая и покуривая, рассказывают три камерные истории любовных приключений, вернее, разочарований. Ни Афганистан, ни Чечня, ни банализация насилия и наркотиков в фильме не названы, но явственно присутствуют в подтексте. "Странное время" — и метафора мимолетной и такой "странной" земной жизни, и социологический документ о поколении, ищущем истину в сексе, принимающем любовь за интрижку, экспериментирующем на деле и на словах, но безумно консервативном в душе. Фильм, в котором потрясающе сыграла свою последнюю роль Елена Майорова, портит только затянутый аллегорический финал с обнаженными героями, резвящимися в райском саду, но его можно простить. Если же повседневная жизнь вас пугает, то к вашим услугам "Принцесса на бобах" (1997) (2 сентября, ТВЦ, 20.30, **) опытного советского ремесленника Виллена Новака, сказочка без претензий об интеллигентной посудомойке графине Шереметевой, нашедшей своего прекрасного новорусского принца Пупкина. На неделе можно изучить и состояние мировой кинофантастики, причем фестивального уровня. "Нирвана" Габриэля Сальватореса (2 сентября, ОРТ, 0.15, ***) — не худший образец кибер-панка. Несмотря на то что все клише этого поджанра в наличии, он интереснее, умнее, интеллигентнее и печальнее, чем разрекламированная "Матрица". Итальянский мастер очеловечил жанр подобно тому, как в фильме ожил герой компьютерной игры, который умоляет стереть его и избавить от череды смертей и воскресений. Для вошедшего в его положение творца, заправляющегося "жидким кокаином и голубой марихуаной", начинается одиссея по супергороду будущего и сетям, где его почему-то караулят "черные демоны", ожившие цитаты из "Соляриса". Впрочем, постановочный размах — вполне американский. Съемочной площадкой стали 150 тыс. кв. м заброшенной фабрики "Альфа Ромео" в Милане. Роберто Родригез в "Факультете" (1998) (2 сентября, РТР, 21.10, ***) тоже не так прост, как кажется на первый взгляд. Режиссер издевается и над процветающим жанром "молодежных ужасов" (действие происходит в школе, словно одолженной в белозубом молодежном сериале), и над темой "тайного вторжения". Злобные инопланетные инфузории проникают в наш организм через уши. Боятся же они только неназванного 80-процентного белого порошка, которым торгует обаяшка-дилер. Чтобы проверить, не мутировал ли ваш друг, заставьте понюхать и его. Откажется — смело стреляйте. Как всегда у Родригеза, зритель безуспешно задается вопросом, кто же победил и на чьей стороне сам режиссер: людей или каракатиц?