Некролог
Как стало известно, в среду в Санта-Монике (Калифорния) на 89-м году жизни умер от осложнений после пневмонии великий комедиограф и тонкий стилист Блейк Эдвардс.
При имени Эдвардса, режиссера в третьем поколении, автоматически — по принципу "Поэт? Пушкин" — вспоминаются восемь фильмов об инспекторе Клузо, хотя за тридцать лет (1963-1993) "Розовая пантера" явственно превратилась для режиссера в обузу, финансовую необходимость. Была трагическая ирония в том, что ему приходилось продолжать "Пантеру" после смерти Клузо — Питера Селлерса, то используя невостребованные съемки, то придумывая инспектору болвана-сына.
Еще вспоминаются Великий Лесли из "Больших гонок" (The Great Race, 1966) и маленькое черное платье Одри Хепберн: иной Холли Голайтли из "Завтрака у Тиффани" (Breakfast at Tiffany`s, 1961) Трумена Капоте представить невозможно. Фильмы, казалось бы, из разных галактик: дурашливое объяснение в любви к бурлескам — и холодноватая манхэттенская печаль, таящаяся за внешней беззаботностью. Но режиссерский диапазон Эдвардса был гораздо богаче.
Злая сатира на Голливуд, эксплуатирующий сексуальную революцию,— "Сукин сын" (S.O.B, 1981). Безнадежная мелодрама о спивающихся супругах — "Дни вина и роз" (Days of Wine and Roses, 1963). Эдвардс вообще почти в каждом фильме выражал свой, почти трогательный, ужас перед алкоголем — достаточно вспомнить "Свидание вслепую" (Blind Date, 1987), где Брюс Уиллис отчаянно пытается минимизировать ущерб, наносимый напившейся Ким Бейсингер. Мастерский нуар — "Эксперимент с ужасом" (Experiment in Terror, 1962). Клиническая картина кризиса среднего возраста — "Десять" (Ten, 1979). В таком разнообразии не было мастеровитой всеядности. В каком бы жанре ни работал Эдвардс, что-то до конца не формулируемое объединяло его фильмы — это уже свойство автора, классического мастера.
Комедиографа 1930-40-х Эрнста Любича увековечило выражение Lubitsch`s Touch — "прикосновение Любича". Уверен, что вскоре заговорят об Edward`s Touch, тем более что в философии великих комедиографов есть нечто общее.
И для Любича, и для Эдвардса смех — героический жест: слишком уж печален мир вокруг. По-настоящему смешно становится, когда мир загоняет героя в тупик, в ловушку. Голод заставляет классическую певицу Викторию превратиться в амбивалентную звезду кабаре Виктора в "Викторе и Виктории" (Victor Victoria, 1982). Череда недоразумений делает звездой пафосной "Вечеринки" (The Party, 1968) застенчивого индуса Хрунди В. Бакши, перед которым только что навсегда захлопнулись двери киностудий и которому после вечеринки будет некуда податься. Когда в ловушку загоняет себя сам герой- двоеженец в "Микки и Мод" (Micki & Maude, 1984) — тоже смешно.
Это свойство фильмов Эдвардса не имеет никакого отношения к банальностям типа "видимый миру смех сквозь невидимые миру слезы". Смех был выбором Эдвардса, а не дымовой завесой над печалью. Как ни парадоксально, самые его циничные и недобрые фильмы как раз похождения инспектора Клузо и "Большие гонки", хотя бы потому, что бурлеск считается самой механистичной, самой жестокой по отношению к героям разновидностью комедии. А вообще-то, своих героев Эдвардс искренне любил.
В конце концов смех, как и трагикомические поиски единственной и неуловимой женщины,— попытка остановить неумолимый ход времени, забыть о смерти: ничего лучше человечество не придумало. Недаром именно Эдвардс снял ремейк фильма Франсуа Трюффо "Мужчина, который любил женщин" (The Man Who Loved Women, 1983), возможно, лучший опыт перевода с французского на голливудский. Эдвардс, даром, что родился в Талсе, городе-синониме американской глубинки, был безусловным интеллектуалом.
Неслучайно "Мистер Кори" (Mister Cory, 1959) — первый после двух заказных работ для певца Фрэнки Лейна фильм, в котором он стал самим собой, повествовал об амбициозном простолюдине, стремящемся в высшее общество и возглавляющем ради этого игорное заведение. Эдвардс предлагал смотреть на жизнь как на игру. Красить подводные лодки в розовый цвет — в "Операции "Нижняя юбка"" (Operation Petticoat, 1959). Миловаться с белым слоном — в "Вечеринке". Наплевать на то, кто ты — мужчина или женщина. Пожалуй, в нем самом, многоопытном мастере на все руки, было что-то от пташки Холли Голайтли, и это "что-то" он бережно хранил.