Сегодня в России — день траура по экипажу погибшей в Баренцевом море подлодки "Курск". Указ об этом стал, пожалуй, первым за последние дни шагом президента, не вызвавшим ожесточенных споров. Хотя вопрос о том, в каких случаях в России объявляется общенациональный траур, по-прежнему не имеет ясного ответа (см. стр. 12).
Каких-либо нормативных актов, описывающих случаи, в которых объявляется траур, в России нет. Принимая решение о дне скорби, президент, по словам кремлевских чиновников, руководствуется масштабами каждой конкретной трагедии и вызванным ею резонансом. Правда, при этом позиция главы государства далеко не всегда совпадает с общественным мнением.
Так, смерть рядовых граждан, даже если она оказывалась событием общенационального масштаба, поводом для объявления официального траура в постсоветской России никогда еще не становилась. Например, убийства Владислава Листьева и Галины Старовойтовой буквально всколыхнули все общество, но общенациональный траур по ним так и не объявили. Что было вполне в духе советских традиций: в СССР общенациональной скорби удостаивались лишь первые лица государства да еще первый космонавт Юрий Гагарин.
Такую "невнимательность" государства его представители объясняют негласной традицией, по которой общенациональный траур объявляется лишь в том случае, если число жертв превышает 60 человек. Именно поэтому не был объявлен траур после взрыва в подземном переходе на Пушкинской площади в Москве. Но и из этого правила бывают исключения, причем слишком частые, чтобы его подтверждать.
Во-первых, государство упорно "не замечает" авиакатастроф независимо от числа погибших в них людей. Необъявление траура после гибели аэробуса А-310 в районе Междуреченска в 1994 году (76 погибших) и крушения ТУ-154 на Шпицбергене в 1996-м (141 жертва), наверное, еще можно было бы объяснить тем, что среди пострадавших было много иностранных граждан, скорбеть по которым Россия не обязана. Но катастрофы самолетов внутренних авиалиний в Иркутске (1994 год, 124 жертвы) и Хабаровске (1995 год, 96 жертв) были уже действительно сугубо внутренним, российским делом. Не был объявлен траур и после падения грузового "Руслана" на жилые кварталы Иркутска в декабре 1997 года (68 жертв и массовые разрушения), хотя эта трагедия в течение нескольких дней находилась в центре внимания всех СМИ.
Во-вторых, до вчерашнего дня практически никогда поводом для траура не становилась гибель военных. Траур по ним объявляли лишь однажды — в августе 1996-го, когда в результате захвата Грозного чеченскими боевиками в течение считанных дней погибли, по официальным данным, почти две сотни солдат и офицеров федеральной группировки. Другие же случаи массовой гибели военнослужащих и милиционеров такого внимания федеральных властей не удостаивались — даже если сопровождались значительным общественным резонансом, как это было с расстрелом колонны у селения Ярыш-Марды в апреле 1996-го (76 погибших) и гибелью 86 псковских десантников в Аргунском ущелье в марте 2000 года.
С точки зрения тех же неписаных канонов не должен был быть объявлен траур и по экипажу "Курска": по традиции день скорби никогда не объявляется до похорон жертв трагедии, а погибшие в Баренцевом море подводники, по-видимому, будут преданы земле еще не скоро (если вообще будут). Но в данном случае вряд ли найдется человек, который рискнул бы укорять Владимира Путина за пренебрежение сложившимися традициями.
СЕРАФИМ Ъ-ЗНАМЕНСКИЙ