В московском кинотеатре "Ударник" прошла премьера фильма "Танцуй со мной". Об этой картине, снятой российским человеком на американские деньги, прокатчики без ложной скромности сообщают: "Бродвейская история в голливудском исполнении показывает пример того, как русская традиция романа и американское умение краткого и убедительного рассказа, соединившись вместе, позволяют достичь выдающегося результата".
Герой фильма, бродвейский чечеточник, однажды обнаружил, что его профессиональная карьера развивается как-то не блестяще. (Наверное, как у сценариста Александра Буравского, уехавшего в Америку и ставшего там режиссером фильма "Out of the Cold" — так называется в иностранном прокате "Танцуй со мной".) И тогда американский танцор получил ангажемент в далекой Эстонии, где ему предложили разнообразить репертуар одного таллинского кабаре.
В Таллине дело было пошло на лад, правда, бескомпромиссный герой (в исполнении Кита Кэррадайна) сразу нажил врагов в лице местных нацистов, в результате чего его творческая жизнь несколько застопорилась, зато расцвела жизнь личная. Дочка эстонского промышленника (Миа Киршнер) подобрала его, искалеченного фашистскими подонками, стала учиться у него эстрадному танцу и чуть не сделала от него аборт. Но тут вместо фашистских нагрянули советские оккупанты, отправили девицу в тюрьму, а ее бродвейского приятеля и вовсе в Сибирь — после неудачной попытки проникнуть в советский застенок в поисках беременной пассии.
С первых же кадров видно, что в "Танцуй со мной" американское умение соединилось с русским с сильным перевесом в свою пользу. Фильм начинается в 1959 году, когда постаревший герой пытается прорваться в американское посольство в Москве и его забирают в советскую милицию. При этом поражает сходство интерьера не с отечественным отделением милиции, до сих пор сохранившимся в первозданном виде, а с американским участком, каким его можно видеть в современном голливудском кино. Ну да бог с ней, с достоверностью. Натяжки можно было бы простить, если бы хоть один компонент фильма убедительно сочетался с другим компонентом: Кэррадайн со своей чечеткой, Миа Киршнер с Кэррадайном, исторический абсурд с абсурдом индивидуальной судьбы, русский роман с американским убедительным рассказом.
Финал картины, разумеется, светлый, но какой-то двусмысленный. Герой, наконец-то прорвавшийся в свое посольство, возвращается в Нью-Йорк с сибирского мороза, out of the cold, так сказать, и идет к своей дочери (мать ее, как параллельно выясняется, давно и героически погибла, обороняя свою бакалейную лавку от рэкетира-латиноса). Юная блондинка открывает скитальцу дверь, и он невольно произносит имя своей возлюбленной, пораженный сходством дочери с покойной матерью (дочку тоже играет Миа Киршнер). Крепкие отцовские объятия — и следующий кадр: разбросанные по полу нижнее белье и туфли, где-то вдали звучит музыка. Что тут случилось: спонтанный инцест или импровизированный урок танцев? Фильм об этом умалчивает, поскольку тут начинаются финальные титры.
Но особенно меня мучил другой, довольно садистский, вопрос, причем с первых же кадров. Там постаревший герой осаждает американское посольство на деревянной ноге. "Как же он потерял ногу?" — думала я, подозревая, что из этой ноги режиссер выжмет максимум слез и соплей. Буравский надежды оправдал: на сибирском лесоповале героя Кэррадайна заваливает бревнами, и нога оказывается в ловушке. Охрана с этого момента почему-то перестает его замечать, он затаивается и под покровом ночной тьмы отрубает себе ногу кстати подвернувшимся топором. После чего уползает с зоны на трех конечностях.
В момент отрубания Китом Кэррадайном собственной ноги, каюсь, меня разобрал идиотский и, наверное, оскорбительный для сочувствующих герою зрителей смех, но больно уж происходящее на экране начало смахивать на вудиалленовскую пародию. Когда в зале включился свет, на мое колено легла рука сидевшего неподалеку мужчины примерно моих лет, но, видимо, гораздо более умудренного опытом. "Котик,— сказал он, глотая скупую слезу,— желаю тебе один раз так в Бутырке посмеяться".
Отрезание киноперсонажем собственной руки я видела в глубоком детстве в третьесортном фильме-катастрофе про крушение "Конкорда", а также в фильме Юрия Кары "Воры в законе". Ну еще вот отец Сергий палец себе отрубил — но то по религиозным мотивам. Обычно же такие фокусы не свидетельствуют о большом уме режиссера — скорее, об изрядном цинизме. Это вас обманули, чувствительный мужчина из Бутырки,— в действительности все прозаичнее и обыденнее, чем в голливудских сказках. И главный ужас тоталитаризма не в том, что приходится самому себе ампутировать конечности, а в том, что кто-то в любой момент может схватить тебя за коленку просто потому, что твое чувство юмора не совпало с общественным.
ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА
В "Ударнике", "Ролане", "Кодаке-Киномире", "Каро-фильм", "Электроне" с 18 августа, в Американском доме кино — с 21 августа.