80 лет назад открылось Абрамцево — уникальный советский музей, возникший задолго до октябрьского переворота.
Музей Абрамцево — дитя национализации усадеб. Комиссии по усадьбам были наследниками комиссий по продразверстке. К 1920 году советская власть уже успела национализовать награбленное помещиками и капиталистами в городах и изъять у крестьян хлеб, поэтому решила пошуршать по усадьбам. К тому времени их уже отчасти успели сжечь революционные крестьяне, но тем не менее кое-что оставалось. Художественная часть обнаруженных ценностей пошла в краеведческие музеи. Усадьбы в основном использовались для других целей — как дома для беспризорных, умалишенных, коммунаров и т. д. Но некоторым усадьбам повезло: музеи устроили прямо в них.
Причины абрамцевского везения лежат на поверхности. До того как ее национализовали большевики, она была уже национализована деятелями искусства. Формы и идеи коммунистической жизни, как известно, готовились в формах жизни прогрессивной интеллигенции. Одной из наиболее распространенных была художественная колония. Художники, скульпторы, архитекторы, литераторы должны были жить вместе и, деля свое время между занятиями искусством и беседами о нем, неуклонно приближались к созданию выдающихся художественных произведений. Существовали они на деньги какого-нибудь мецената, пытаясь наладить какое-нибудь кустарное производство, которое бы кормило колонию.
Это идея искусства эпохи модерна. Самой известной такой колонией была Дармштадская. В России таковых было две — имение княгини Тенишевой Талашкино и усадьба Саввы Мамонтова Абрамцево. Но Мамонтову повезло больше, у него жили более известные деятели культуры. Шаляпин, Станиславский, Репин, Васнецов, Врубель, Серов, Нестеров, Антокольский провели здесь 90-е годы, оставив сотни произведений (в основном эскизы работ, оказавшиеся потом в других местах) и изрисовав весь дом и окрестности. В столовой дома в Абрамцеве сидит девочка с персиками Серова (Вера Мамонтова); у пруда — Аленушка Васнецова; тот же пруд, но позднее и без Аленушки запечатлен в блестящем пейзаже Серова; лавку в Абрамцеве сделал Врубель, шкаф — Елена Поленова. Словом, некуда ступить, чтобы не наткнуться на летние занятия великих русских художников.
В 20-е годы сложилась новая концепция революционного пролетарского музея. Музей должен был не только хранить экспонаты, но и занимать активную жизненную позицию, преобразуя социальный контекст, становясь школой коммунизма. В большинстве музеев это не вышло. Но Абрамцево действительно стало уникальным образцом нового социального опыта. Оно стало прообразом бесчисленных домов отдыха для советских литераторов, художников, архитекторов, музыкантов. Там они под защитой сильного мецената в лице партии и правительства делили свое время между занятиями искусством и разговорами о нем и вплотную приближались к созданию выдающихся произведений. К сожалению, этот эксперимент оказался безвременно прерванным.
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН