В ЖУРНАЛЕ "Власть" (#13) прочитал статью Ильи Булавинова и Михаила Шестерикова "Боевые мощи". В частности, там речь шла о событиях 1983 года, когда Советский Союз оказал военную помощь Сирии в ходе конфликта с Израилем. Я был одним из участников тех событий, командуя 220-м зенитным ракетным полком.
После оккупации Израилем долины Бекаа в Южном Ливане в июле 1982 года, в соответствии с решением правительства СССР, в январе 1983 года под легендой тактических учений "Кавказ-2" в дружественную нам Сирийскую Арабскую Республику был направлен личный состав 220-го и 231-го зенитных ракетных полков Московского округа ПВО. Мы выполняли боевую задачу по оказанию САР интернациональной помощи, несли боевое дежурство. Личный состав полков нес службу в полевых, неимоверно трудных условиях, с большим нервным напряжением, вдали от родины, без семей, без отпусков, с минимальными сроками готовности к открытию огня.
Отправляя полки для выполнения боевой задачи, руководство вооруженных сил СССР обещало нам определенные льготы. Советские полки с честью выполнили боевую задачу, что было высоко оценено руководством Сирии и ее вооруженных сил. Около 80% офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат поощрены орденами и медалями САР, многие награждены орденами и медалями нашей страны.
Однако никакие льготы на нас распространены не были. И только потом, по моему настоянию, в личных делах офицеров и прапорщиков появилась запись: "В период с ... по ... выполнял интернациональный долг в САР". Наши обращения к руководству войск ПВО, Министерства обороны страны по вопросу о возбуждении ходатайства перед правительством о распространении ряда льгот участников боевых действий на личный состав полков результатов не дали. Хотя генерал-полковник Григорий Яшкин, в то время главный военный советник в вооруженных силах САР, а ныне председатель Всероссийского совета ветеранов вооруженных сил, поддерживает наши ходатайства и подтверждает условия службы личного состава полков.
Я считаю, что было бы правильным проявить заботу о людях, которые потеряли часть своего здоровья, и распространить льготы, предусмотренные для участников боевых действий, на военнослужащих 220-го и 231-го зенитных ракетных полков.
От имени и по поручению моих бывших подчиненных и сослуживцев полковник запаса Иван Тетерев, Москва
ПИШУ в печатное издание впервые, так как никогда особенно политикой не интересовался. Единственное, в чем я твердо убежден, так это в невозможности и опасности восстановления прежнего режима. И, если честно, сегодня мне живется очень даже неплохо. Так что если бы все дорогие мне люди могли сказать про свою жизнь то же самое, я был бы доволен нынешней властью.
Но я ею недоволен — и на первый взгляд по странной причине. Утомила антикоммунистическая истерика, принявшая в последнее время какие-то уродливые формы. Чего только не приписывают этим людям из прошлого. Якобы невероятные богатства КПСС контролируются коммунистической оппозицией; якобы все силовые структуры находятся под их влиянием, а в российской глубинке народ готов пойти за представителями КПРФ куда угодно и на любые жертвы и т. д. А главное, чем пугают людей,— коммунистическим реваншем. Мол, придут эти красно-коричневые к власти и давай людей сажать, собственность отнимать. Такая вот страшная сказка на ночь.
Постепенно прихожу к убеждению, что участники политического спектакля, называющие себя демократами, когда в очередной раз кричат с трибуны о жертвах ГУЛага, меньше всего думают о репрессированных. Для них это не более чем элемент политического шоу, которое позволяет оставаться у власти только потому, что они декларируют антикоммунистические взгляды. Если бы ими действительно двигал страх перед коммунистическим реваншем, они не стали бы работать на популярность противника, который благодаря истерикам такого рода занимает на телевидении, в газетах и в умах людей центральное место. Забвение — вот что страшнее обвинений в коррупции и антисемитизме. Тем более теперь, после страшного позора с импичментом. И чем меньше правые будут говорить о мнимых и реальных прегрешениях левых, тем спокойнее мы будем жить.
Сергей Коблуков, менеджер, 43 года