Иногда эту колонку хочется назвать "Что НЕ читать", и сегодня как раз такой случай. Два примера того, как недурно (хотя и по-разному) оснащенные писатели, поставив себе занятные вроде бы задачи, усаживаются вместе со всей своей оснасткой в глубокие лужи.
Сначала — лужа английская. Книга называется "Ангелы и насекомые". Она объединяет два романа Антонии С. Байет, посвященных викторианской эпохе. Несколько раз, покуда читал, я непроизвольно заглядывал в тыл книге, где помещается портрет автора. Я хотел видеть лицо этой женщины! В наших местах такая дама могла бы быть завучем средней школы. Сообщается, что она закончила Кембридж и в 1990 году получила Букеровскую премию. Тем хуже для "Букера" и Кембриджа.
Сами истории, которые рассказывает Байет, не хуже и не лучше любых других. Например, в первом романе, "Морфо Евгения", речь идет о бедном натуралисте, который после десятилетних скитаний в дебрях Амазонки поступает в богатую семью кем-то вроде гувернера-приживальщика. Старшая дочь в семье — девушка не без странностей, но натуралист влюбляется в нее сразу, на первой странице. На сотой женится, на двухсотой узнает, что все это время его избранница сожительствовала со своим братом, и, как сказано в аннотации на обложке книги, "внешняя благопристойность уживалась с жестокостью и извращениями".
Не знаю, как было в викторианской Англии, но по отношению к современному читателю жестокость и извращение — это оснащать сочинения копеечными финтифлюшками наподобие педофилии и инцеста. Однако самое страшное у букеровско-кембриджской Антонии — даже не фрейдистский китч, а многостраничные описания повадок насекомых в первом романе и зануднейший оккультизм — во втором. Словом, чтобы читать "Ангелов и насекомых", нужно ангельское терпение, но проще захлопнуть книгу, как прихлопывают комара. А потом перечитать пелевинскую "Жизнь насекомых" — которая не просто лучше, а с другой литературной планеты.
Пример русскоязычного покушения с недурными средствами, но на совершенно негодные цели — книга Игоря Померанцева "Красное сухое". Автор — эмигрант "третьей волны", уехавший из СССР в семидесятые, сотрудник радио "Свобода". Книга представляет собой довольно залихватски написанные заметки о том, как человек болтается по Европе и пьет вино. При этом воспевает то, что видит, и между делом сообщает читателю о своих любовных связях.
Глубинная идея книги в том, что эмиграция — это большое несчастье, поскольку превращает тебя из участника своей жизни в дегустатора чужой. Читая Померанцева, вспомнишь жалобы уехавших, которые кто ж не слышал в начале девяностых: "Эх, здесь даже и напиться как-то не получается".
Сейчас рассказы о том, как герой-повествователь далеко продвинулся по пути утонченного потребления и до чего отточил свой вкус, выглядят глуповато. Все эти кьянти и хересы, воспеваемые Померанцевым, обращаются в кислую водичку, как только вспоминаешь старое выражение "колбасная эмиграция".
Плотоядный экстаз советского дикаря, попавшего в супермаркет, сильное эхо дал в прошлогодней книге другого эмигранта, Петра Вайля, — "Гений места". Там, если кто помнит, речь шла о турпоездках по разным замысловатым местностям вроде Венеции и Буэнос-Айреса. В "Красном сухом" повествователь тоже ездит, но налегает не на виды, а на напитки. Нюансы их употребления обнаруживают всю высоту авторской духовности: "Нам приносят ягненка и вторую бутылку риохи 'Бордин' 1982 г.". Хорошо ему, которому приносят такое! Но разве все в жизни исчерпывается риохами и ягнятами? "Культура — это не только и не столько воспаленные цитаты из Достоевского, но мох и лишайник, по-черепашьи ползущие по стенам города..."
Кембриджская постмодернистская дура и колбасный радиокомментатор почему-то вызывали у меня в памяти фразу Хармса о приличных людях, которые не умеют себя поставить. Это прямо как про издателей сказано.
Антония С. Байет. Ангелы и насекомые. М.: изд-во "Независимая газета", 2000.
Игорь Померанцев. Красное сухое. М.: Новое литературное обозрение, 2000.