Камеры одиночного исключения

Коварная прелесть английского кино в том, что оно противится любой систематизации. Историю прочих кинематографий можно рассказать как смену течений. В Италии — "каллиграфизм", неореализм, политическое кино. Во Франции — авангард, "поэтический реализм", "новая волна". Английское же кино, пробыв в растерянности до 1940-х, не создало своей традиции. Это кино одиночек и эксцентриков.

Единственная прослеживаемая тенденция — социально-критический реализм, то задушевный, то яростный, всегда мастерский, часто холодный, как приютская похлебка. Одна волна реализма сменяет другую. Документальная "школа Гриссома" 1940-х воспитала "рассерженных молодых людей" 1950-х, а они — Кена Лоуча и Стивена Фрирза, с которыми новое английское кино ассоциируется.

"Рассерженные" представлены одним фильмом. Достаточно, чтобы составить представление о движении, обратившемся к рабочим будням и немудреному досугу пригородов. "Вкус меда" (A Taste of Honey, 1961) Тони Ричардсона — самый человечный из их фильмов. В его основе — пьеса не гневного Джона Осборна, которого Ричардсон не раз ставил, а сентиментальной Шилы Дилэйни. Джо, выгнанная в 17 лет матерью-алкоголичкой из дому, беременная от чернокожего моряка, несет в себе не безнадежность рабочих парней, а нетерпение жизни. Ричардсон нашел деньги на фильм в Англии, отвергнув предложение голливудских продюсеров: они настаивали на участии в фильме Одри Хепберн. Вот была бы катастрофа: никого, кроме угловато прелестной кокни Риты Ташингем, в роли Джо не представить.

Вопреки разуму, из всех фильмов программы только "Вкус меда" хочется назвать странным. Поскольку на остальные фильмы он не похож: для них странность — правило, а не исключение. Но и лютые реалисты в Англии имеют свойство перебегать в партию эксцентриков. Ричардсон после "Вкуса меда" снимет садомазохистскую "Мадмуазель" (1966). Не выдержит эстетики трущоб сам Линдсей Андерсон, громогласный пророк документализма, автор самого унылого из "рассерженных" фильмов — "Такова спортивная жизнь" (1963).

Фильмом "Если..." (If..., 1969) он открыл Малькольма Макдауэлла. Само появление на экране будущего Алекса из "Заводного апельсина", элегантного до той степени, в которой джентльмен превращается в панка, предвещало: дело не ограничится критикой бездушных школ для мальчиков, где царит дедовщина старшеклассников, а учеников не только порют тростью, но и заставляют при каждом ударе благодарить истязателя. Быт рушился в сюрреалистическом апокалипсисе. В финале с уже темного экрана еще долго звучат автоматные трели: это Алекс поливает огнем все живое.

Образцовый одиночка — Майкл Пауэлл, хотя большинство своих барочных фильмов, избыточно цветастых на сером фоне британского кино, он снял в соавторстве с Эмериком Прессбургером. Снятый в одиночку ныне культовый "Подглядывающий" (Peeping Tom, 1960) перечеркнул его карьеру: работу ему давали разве что в Австралии. Критики требовали выкинуть в сточную канаву историю фотографа-садиста, превратившего камеру в оружие, снимавшего агонию девушек и заставлявшего их созерцать свою смерть. В фильме не разглядели самую мрачную в мире притчу о природе кино: как сказал еще Жан Кокто, "кино снимает смерть за работой".

Одиночка и иммигрант из США Джозеф Лоузи, экс-мастер горького нуара. Маккартисты припомнили ему членство в компартии и поездку в Москву 1930-х — он бежал в Лондон. 1950-е — время Осборна, 1960-е — абсурдиста Гарольда Пинтера, "Слугу" которого Лоузи образцово экранизировал. Пинтер написал сценарий "Несчастного случая" (Accident, 1967) по роману Николаса Мосли, сына вождя британских нацистов. Фильм никак "не дается в руки". Вроде бы история о "кризисе среднего возраста" оксфордского профессора (Дирк Богард), спрятавшего у себя студентку, которую счел жертвой, без вины виноватой в гибели друга. Но за сюжетом проступает что-то грозовое — ужас жизни, что ли.

Эксцентрично коммерческое кино. Только в Англии Гарри Зальцман мог, покорив мир "бондианой", запустить анти-бондиану. "Досье "Ипкресс"" (The Ipcress File, 1965) Сидни Фьюри — первый фильм о Гарри Пальмере (Майкл Кейн), ставшем спецагентом потому, что не хотелось идти в тюрьму за аферу. Анти-Бонд — очкарик, кулинар, клянчит прибавку к зарплате, говорит, как кокни, стойко выносит зверские сенсорные пытки: они — холодный душ для зрителя, принявшего фильм за комедию.

Эксцентрично кино на несмешную для прочего человечества тему ядерной войны. Действие "Жилой комнаты" (The Bed Sitting Room, 1969) Ричарда Лестера разворачивается в руинах Лондона через два года после катастрофы. Этакий Льюис Кэрролл в Хиросиме. Люди мутируют в лучшем случае в попугаев. Беременность длится 17 месяцев. Военные гордятся медалью "За поражение Англии". Выжившие в вагонах метро под "площадью Тупика" рассуждают о "блестящем будущем" героини, если она выйдет замуж не за того, а вот за этого.

Ощущение возможного Апокалипсиса добавляло пряности воздуху "свингующего" Лондона, столицы гедонизма, музыки, дизайнерского шика, секса и психоделии. Его манифестом справедливо считают "Blow Up" (1966) Антониони, но на этот титул может претендовать и "Представление" (Performance, 1968). Дональд Кэммелл и Николас Роуг убедили продюсеров, что снимут что-то вроде беззаботных "битловских" фильмов Лестера. Увидев этот НЛО, продюсеры два года не решались выпустить его в прокат.

Фильм начинался как бытописание зверских нравов бандитского Лондона: прототипы героя, спасающегося от полиции и братков сразу,— близнецы Крейн, психопаты-садисты, такие же звезды Лондона, как "битлы". Убежище герой находил в особняке удалившегося от суеты рок-идола (Мик Джаггер), чье отшельничество скрашивал брак втроем с двумя бисексуальными девушками и атомное количество наркотиков. А фильм, вслед за разумом честного бандита, перестающего понимать, кто он, где он и какого пола, рушился в тот фейерверк рваных образов, которые и ассоциируются с поп-эстетикой 1960-х, но почти нигде не присутствуют в столь чистом виде, как в "Представлении".

Герои и символы эпохи — модели и фотографы. Именно такая парочка соседствует с ученым-отшельником в раритетной "Чудо-стене" (Wonderwall, 1968) Джо Мэссота. Но эти герои, видимо, искренне верили, что излучают свет столь сильный, что он способен пробить кирпичные стены и осчастливить простое человечество. Проще говоря, программу символически обрамляют два фильма о вуайеризме — "Подглядывающий" и "Чудо-стена". Что ж, в научном педантизме не отказать даже самым безумным — то есть, конечно, по законам зазеркалья, самым нормальным — британцам: ведь что такое вуайеризм, как не основа самого кинематографа.

Кинотеатр "Пионер", с 15 по 19 декабря