С 4 по 10 августа
Событие теленедели — "Нетерпимость" (1916) великого и ужасного Дэвида Уорка Гриффита (7, 8 и 9 августа, "Культура", 12.40 *****). Это не фильм, а монумент, миф, реализованная утопия или воплощенная мания величия его создателя — кому как угодно полагать. Самоучка и мегаломан, считающийся создателем самого языка кинематографа, Гриффит решил ни более, ни менее, как дать в невиданной по тем временам суперпостановке обобщенный образ мировой истории, корнем всех бед в которой, по его мнению, была человеческая нетерпимость. В фильме — четыре истории ("Страсти Христовы", "Варфоломеевская ночь", "Падение Вавилона" и "Мать и закон", сюжет из современной жизни о судебной расправе над непокорным рабочим). Герои обозначены в титрах с комичной символистской туманностью: "Дочь гор", "Черные глаза". Но потрясающее новаторство Гриффита заключалось в том, что все четыре истории развивались не постепенно, а одновременно, во все возрастающем темпе, по принципу перекрестного монтажа. Историк Жорж Садуль писал: "Колеса персидских колесниц чередуются с колесами локомотива; кровь гугенотов смешивается с кровью обезглавленных вавилонян; пыль современной дороги — с облачком, взмывающим при последних словах Христа. Но такова уж сила Гриффита, что это хаотическое переплетение картин не только не кажется смешным, а, напротив, вызывает восхищение у зрителей". Однако Гриффит оказался после выхода фильма на экраны на грани разорения: американская публика, столь же тупая, как и ныне, категорически отказывалась воспринимать непривычную повествовательную структуру, а Европа вообще запретила прокат "пацифистской" "Нетерпимости" до конца мировой войны. Расходы Гриффит понес по тем временам колоссальные: до $2 млн, из которых $250 тысяч стоил только один эпизод "Пир Валтасара". Для него был выстроен дворец, украшенный статуями вставших на дыбы слонов, глубиной 1600 метров с башнями высотой 70 метров. Четыре тысячи статистов пировали в нем, а 16 тысяч штурмовали. Для съемок пришлось установить телефонную связь (это примерно как если бы в наши дни Спилберг задействовал для съемок спутники-шпионы) и провести железнодорожную ветку. На демонтаж или консервацию Вавилона не хватило денег, и его руины еще десять лет напоминали надменному Голливуду о его блеске и нищете. Фильм может сначала восприниматься с некоторой иронией как безнадежно устаревший и бесполезный монумент, однако силу он свою вполне сохранил. Впрочем, нет худа без добра, и уже в наши дни братья Тавиани сняли фильм "С добрым утром, Вавилон!" об итальянских мастеровых, якобы и создавших это восьмое чудо света. Остается добавить, что "Нетерпимость" была одним из любимейших фильмов молодых советских режиссеров, и в "Стачке" Сергея Эйзенштейна традиционно находят ее отблески.
Телевидение чествует на неделе еще двух кинематографистов, в какой-то степени символизирующих Голливуд. На "Культуре" — вестерны "Состязание без правил" Р. Брэдбери (1938) (5 августа, 14.45) и "Ангел и злодей" Дж. Э. Гранта (1947) (6 августа, 14.45). Фильмы сами по себе проходные, режиссеры — почти что анонимные, но это искупается тем, что главные роли в них сыграл великий Джон Уэйн (1907-1979), киноковбой номер один, альтер эго и постоянный герой Джона Форда. Играл ли он "плохого ковбоя" с благородным сердцем или кавалерийского офицера, он был всегда абсолютно органичен в пространстве Дикого Запада. Он был из тех актеров, кто, как Жан Габен, могут ничего не изображать — настолько убедительно их физическое бытие в кадре. Невысокий, с кривоватыми ногами, странным говорком и обманчивой медлительностью жестов, Уэйн ослеплял зрителей своей мелькавшей, как лезвие бритвы, улыбкой или иронией, которая неожиданно загоралась в его внимательных глазах. Уэйн воплотил все этапы мифа Дикого Запада: на экране старели не просто его герои или он сам, старела сама краеугольная легенда американской цивилизации. С уходом Уэйна практически умер и сам жанр. Двумя фильмами представлен и, возможно, последний великий комедиограф Голливуда Блэйк Эдвардс, полюбившийся советским мальчишкам своими "Большими гонками". На НТВ — печальная мелодрама по повести Трумэна Капотэ "Завтрак у Тиффани" (1961) (5 августа, 19.40 ***), а на РТР — уморительный фарс на тему трансвестии "Виктор и Виктория" (1982) (6 августа, 22.05 ****), где утомленная безработицей певичка Джулия Эндрюс становится в Париже 1930-х модным певцом. Ассоциации с порочным духом "Кабаре" возникнут у вас не случайно: Эдвардс снял римейк немецкой комедии 1933 года, успевшей проскочить до прихода к власти нацистских моралистов.