Подготовка Игр в Сочи преодолела ровно половину пути. О том, что сейчас делают организаторы Игр, рассказал президент оргкомитета "Сочи 2014" ДМИТРИЙ ЧЕРНЫШЕНКО.
GUIDE: Недавно завершился очередной визит в Сочи координационной комиссии МОК. Если судить по отчетам, то инспекторы остались предельно довольны увиденным. Но ведь не бывает так, чтобы все было идеально?
ДМИТРИЙ ЧЕРНЫШЕНКО: Координационная комиссия МОК действительно отметила значительный прогресс по всем направлениям подготовки Игр. Есть утвержденный МОК Master Schedule, который является базовым планом подготовки. Есть план строительства объектов. Комиссии МОК проверяют прохождение контрольных точек на соответствие графикам. Тут проблем нет. Некоторые объекты программы сдаются даже раньше, чем запланировано.
G: А что строится с опозданием? Было же у МОК беспокойство насчет санно-бобслейной трассы. Ее окончательный проект утвержден?
Д. Ч.: Проект утвержден, и сейчас уже началось строительство. И мы, и МОК стремимся к тому, чтобы провести два полноценных тестовых сезона использования трассы перед Играми. Бобслей, сани, скелетон — виды спорта, в которых огромное значение имеет сам объект. Во время тестовых соревнований объект тестируется спортсменами, а по их итогам корректируется — в первую очередь для того, чтобы обеспечить максимальную безопасность. То же самое относится и к горнолыжному спорту. Уже через пару месяцев мы планируем провести первое тестовое соревнование — Кубок Европы по горным лыжам на "Розе Хутор". Лыжники международного уровня должны приехать и оттестировать эту трассу.
G: Много внимания привлекает и так называемая совмещенка — комбинированная автомобильная и железная дорога Адлер--"Альпика-Сервис"...
Д. Ч.: Во время визита координационной комиссии МОК ее членам довелось проехаться по участку этой дороги в машине, которую вел Владимир Путин. Проехали 7 км. К новому году их обещали прокатить по первому участку уже железной дороги. Это, безусловно, самый сложный проект программы, поскольку большая часть дороги проходит по тоннелям, мостам и виадукам. То, что видят специалисты МОК (а среди них — представители швейцарских компаний, строящих дороги в Альпах), вселяет в них уверенность в том, что дорога будет сдана в срок — к середине 2013 года.
G: А что насчет объектов равнинного кластера?
Д. Ч.: Те, что относятся к категории постоянных,— главный стадион Игр, Большая ледовая арена, Конькобежный овал — идут в графике. Часть объектов прибрежного кластера — Малая ледовая арена, стадионы для керлинга и фигурного катания — сборно-разборного типа. После проведения Игр предусмотрено их постолимпийское использование в других регионах России.
G: И куда их отправят?
Д. Ч.: Есть ограничения по географии, поскольку снеговые, ветровые, сейсмические и прочие нагрузки рассчитаны для определенного региона. Поэтому варианты будущего размещения — от Ростова-на-Дону до республик Северного Кавказа. Эти вопросы сейчас прорабатываются.
G: Насколько усложнит подготовку к Играм то, что Россия договорилась о проведении в 2014 году этапа чемпионата мира "Формулы-1" в Сочи именно на территории Олимпийского парка? И почему уже после подписания контракта с Берни Экклстоуном МОК заявил о своей обеспокоенности?
Д. Ч.: Само проведение в Сочи Гран-при России — решение логичное. И время выбрано вполне удачное: Сочи еще будет на слуху и многие захотят приехать посмотреть на место, где прошли Игры. Что касается позиции МОК, то связана она со спецификой такого сооружения, как автодром. В МОК хотят понять, каким образом все это будет сопрягаться со строительством олимпийских объектов, до конца осознать все связи с сопутствующими проектами — в первую очередь с точки зрения строительной и организационной логистики. Поэтому МОК запросил так называемый отчет о возможности исполнения. Этот отчет сейчас составляется, анализируется информация от проектировщика объекта, от подрядчиков в Олимпийском парке. Думаю, к концу декабря появится информация.
G: Есть ли программа загрузки объектов после Игр?
Д. Ч.: Наследие Игр является одним из ключевых элементов Олимпийских и Паралимпийских зимних игр 2014 года в Сочи. Когда члены МОК стояли перед выбором, кому отдать Игры 2014 года, именно фактор наследия сыграл ключевую роль. Еще на этапе заявочной кампании "Сочи-2014" тщательно продумывалось использование каждого объекта после проведения Игр. Планы проведения Игр строили в синергии с планами развития города как горноклиматического курорта, поэтому "белых слонов" в Сочи не будет. Программа "Наследие" предусматривает загрузку конкретных объектов на пять лет с финансированием, указанием источников.
G: Вопрос скорее о проведении таких же знаковых мероприятий, как Гран-при России...
Д. Ч.: Вот 2 декабря мы узнаем, получила Россия право провести чемпионат мира по футболу 2018 года или нет. Если да, то главный стадион Игр в Сочи как раз должен будет принять матчи первенства. А еще рассматривается вопрос о подаче заявки на зимнюю Универсиаду-2017. Но вообще Сочи — это будущая спортивная столица России. И не только спортивная. В последнее время ведь наблюдается рост интереса к проведению в городе культурных мероприятий, разного рода форумов.
G: Какие еще вызовы стоят перед оргкомитетом?
Д. Ч.: Например, кадровый вопрос. К началу Игр оргкомитет будет контролировать более 40 тыс. гостиничных номеров. Из них половина — новые. Так вот есть формула: один номер — один человек обслуживающего персонала. То есть отель на 1 тыс. мест требует с учетом сменности работы разных специальностей и т. д. 1 тыс. человек персонала. И чтобы обслужить 40 тыс. номеров, нужно, чтобы имеющийся персонал соответствовал международному уровню. Этих людей предстоит нанять, обучить многим вещам, в том числе владению английским, дать возможность набраться опыта. И это только то, что касается отелей.
G: И где этих людей взять?
Д. Ч.: Хороший вопрос. Как показывает опыт МОК, вопрос персонала традиционно один из сложнейших для решения организаторами Игр. Мы все пришли к осознанию того, что на время Игр Сочи становится витриной новой России, через которую мы можем показать миру лучшее, что у нас есть. И уже показываем — это видно по конкретным решениям.
G: Каким?
Д. Ч.: Например, обеспечиваем Игры лучшими специалистами на время подготовки и проведения Игр. Тщательно ведем отбор кандидатов в нашу команду, учитываем опыт работы на крупных международных проектах. Кроме того, обсуждаем возможность создания в регионе Игр центра занятости, который будет ключевым органом по привлечению и распределению рабочей силы между структурами, причастными к проведению Игр. Такая координирующая структура необходима, чтобы балансировать качество и количество привлеченного персонала, избежать задирания планки зарплат.
G: В презентациях МОК, оргкомитета часто упоминается понятия "наследие Игр". О чем речь?
Д. Ч.: На подготовку Олимпийских игр МОК дает семь лет. Почему? Почему вообще города так бьются за Олимпиады? Ответ простой. Проект с жесткими сроками, с повышенным вниманием общественности работает как катализатор. Своеобразная лицензия на прыжок в будущее. Семь лет — это время, требуемое не просто на строительство стадионов, а на, без преувеличения, изменение жизни к лучшему. Такие проекты вообще всегда нагружены серьезной социальной миссией. Ведь по уровню глубины восприятия и эмоциональной вовлеченности самой широкой зрительской аудитории Олимпиаде равных нет. Чемпионат мира по футболу соберет большую аудиторию, чем зимние Игры, но одинаково заинтересовать людей всех возрастов, групп, социального статуса и т. д. не сможет.
Я часто использую термин "наследие сегодня". Вот есть зеленые стандарты в строительстве, которые в других странах давно используются. У нас их просто не было, но это не значит, что МОК разрешил вести строительство без них. В итоге стандарты в России были введены директивно. Это важное наследие.
Далее — безбарьерная среда. У нас 13 млн человек с инвалидностью. Для многих просто факт выхода на улицу — подвиг. А есть еще армия так называемых маломобильных групп населения — начиная от мам с колясками и заканчивая бабушками с внуками. Благодаря Олимпиаде на правительственном уровне приняты и внедрены в нормативные документы стандарты доступной среды. И здесь речь идет не только о пандусах, специальных лифтах и подъемниках. Безбарьерная среда содержит сильную коммуникационную составляющую, меняет отношение общества к людям с инвалидностью. Наконец, нельзя забывать о волонтерах.
G: Вообще-то, если судить по опыту прежних Игр, волонтеры зачастую из помощников превращаются в проблему организаторов...
Д. Ч.: Нет. Волонтерское движение — это важнейшее наследие. Например, супруга Рене Фазеля (президент IIHF.— G) — дантист — на два месяца уехала в Гватемалу и бесплатно лечила местных детей. Просто так, никто ее не заставлял. В России же, которая исторически была милосердной, культура бескорыстной помощи людям сейчас практически исчезла. В первую очередь потому, что ее негде применить.
Сейчас уровень вовлечения россиян в волонтерское движение от 3 до 7% в зависимости от региона. А в Великобритании — около 50%. И это показывает тот потенциал роста волонтерского движения, который у нас существует.
Сейчас мы отбираем 20 регионов, в которых будут создаваться опорные волонтерские хабы под девизом, что лучшие — сотня, две, тысяча — поедут на Игры. Это стимул. Если мы добьемся повышения популярности волонтерства до 30-35%, как в Канаде, получим команду единомышленников из 30 млн человек, готовых бескорыстно что-то делать для общества.
G: Бесплатное волонтерство — это хорошо, а как вообще обстоят дела с наполнением бюджета?
Д. Ч.: Я ставлю перед собой задачу добиться профицита. Сейчас бюджет сбалансированный. Примерно $2 млрд.
G: Когда в распоряжении такие суммы, возникает вопрос о том, чтобы их банально не разворовали. Оргкомитет проверяют?
Д. Ч.: Еще как. Это несмотря на то, что сейчас мы средства федерального бюджета не используем. Они своего рода резерв. Там около $370 млн.
G: И как часто к вам представители Счетной палаты наведываются?
Д. Ч.: Наша ревизионная комиссия возглавляется зампредом Счетной палаты. Мы стоим в плане регулярных проверок, постоянно их проходим. Раньше я думал, что столь серьезные проверки — это какая-то российская специфика, но на самом деле все олимпийские проекты: и в Ванкувере, и в Лондоне, и в Пекине — таким же образом проверялись.
G: На что вообще расходуются столь существенные суммы? Ведь траты на собственно строительство идут отдельной строкой.
Д. Ч.: Огромные расходы на технологии. Начиная от систем передачи результатов Игр, распространения сигнала, создания каналов связи, обеспечения компьютерами.
G: Но есть же соответствующий партнер МОК, который эти услуги оказывает в рамках контракта.
Д. Ч.: Технические партнеры МОК монопольно сосредоточили у себя знания и технологии. Получая предоставление услуг и оборудования за счет вклада в натуральной форме, мы принимаем на себя серьезные обязательства по сублицензиям и дополнительным расходам. Это порядка 20% бюджета. Эта ситуация меня как руководителя не вполне устраивает — я вижу возможности более эффективных технологических решений и не устаю об этом говорить.
Также много тратится на временную инфраструктуру. Во время Игр на объекты приходится нагрузка, которая несвойственна для обычного режима их функционирования. Это специальные ограждения, тенты, временные сооружения для персонала, временные трибуны и многое другое.
G: А затраты на безопасность? Сколько будет стоить работа 20 тыс. человек?
Д. Ч.: Этим традиционно занимаются госорганы, и я не возьмусь комментировать. Но безопасности много не бывает.
G: Когда только приступали к строительству объектов, экологические организации довольно активно высказывали протесты. В последнее время их слышно меньше. Решили все проблемы или они уже устали?
Д. Ч.: Самая эффективная политика — та, что предусматривает прозрачность и открытость. К нам приезжали три миссии UNEP (Программа ООН по окружающей среде), и у всех экологических организаций была возможность с представителями UNEP встретиться и высказать свои замечания.
G: Что потребовало наибольших усилий при решении экологических вопросов?
Д. Ч.: Самые серьезные изменения случились еще в самом начале, когда Владимир Путин принял решение о переносе объектов в менее экологически чувствительные регионы. Речь о санно-бобслейной трассе, биатлонном комплексе и горной Олимпийской деревне. Сейчас на объектах установлены системы спутникового наблюдения для обеспечения постоянного экологического мониторинга. Второе — и я уже об этом говорил — введены зеленые стандарты. На стройках введен принцип "ноль отходов", используются инновационные технологии по сбору, переработке и повторному использованию отходов. К закупаемым товарам предъявляются заблаговременно утвержденные экологические требования в отношении показателей энергопотребления оборудования. Строительство ведется из экологически чистых материалов. Для этого оргкомитет совместно с канадскими экспертами и с учетом рекомендаций МОК провел комплекс подготовительных работ по созданию свода экологических требований к закупкам товаров и услуг, осуществляемых во время подготовки зимних Игр-2014. Третье — это компенсационные меры. На сегодняшний день высажено несколько десятков тысяч деревьев, из них только РЖД высадили 40 тыс. деревьев. Экологические инициативы оргкомитета "Сочи-2014" и партнеров проекта реализуются по всем направлениям Экологической программы "Сочи-2014". За время подготовки Игр уже проведено несколько сотен мероприятий по сохранению уникального биоразнообразия природы региона, из них 122 только в 2010 году.
G: Когда появится талисман Игр?
Д. Ч.: Его выберут 7 февраля 2011 года, за три года до старта Игр, в прямом эфире национального телеканала. По регламенту талисман должен появиться за два года до старта Олимпиады, но мы решили сделать это раньше. Участие в конкурсе принимает вся Россия. На сайте конкурса уже более 13 тыс. работ, и их количество постоянно растет. Интерес к конкурсу огромный, недавно мы отметили знаковый показатель — 1 млн уникальных посетителей сайта конкурса. Просмотренных страниц — 13 млн. А время нахождения на сайте — четыре минуты. Это очень серьезные показатели — талисман действительно придумывает вся страна. И выбирать тоже будем всей Россией — 7 февраля, в прямом эфире. Как на конкурсе "Евровидение".
G: Талисман — это же еще и коммерческий проект?
Д. Ч.: Безусловно. Он может стать мощным двигателем олимпийских программ. Вообще от лицензионных программ, а талисман относится к ним, мы планируем собрать около $40 млн.
G: А от олимпийской лотереи?
Д. Ч.: Мы продаем лицензию на право использования олимпийских символов победившей в конкурсе организации за $54 млн.
G: Вам лично какой из вариантов талисмана ближе?
Д. Ч.: Лично мне нравится барс — есть же у нас проект по восстановлению популяции переднеазиатского леопарда. Если благодаря Играм он будет реализован, это станет живой иллюстрацией позитивных изменений, которые принесут с собой Игры.