Приближен и очень корыстен

$26 млн лишилось Тонго, когда шут короля этого островного государства поместил половину годового бюджета страны в не очень надежный инвестиционный фонд. Короля Тупу IV подвел человек, которому он бесконечно доверял. Подобные истории случались почти всякий раз, когда властитель целиком полагался на фаворита, потому что слишком тесные личные отношения в государственных делах редко доводят до добра.

КИРИЛЛ НОВИКОВ

Обреченные властью

В Средние века европейские монархи постоянно находились в окружении представителей высшей знати, которые часто бывали не беднее самого короля и в своих вотчинах обладали практически неограниченной властью. Аристократы были горды, могущественны и независимы и при любом посягательстве на свои привилегии напоминали государю о древних правах, законах и феодальных обычаях. У королей в то время не было ни сил, ни средств, чтобы заставить феодалов повиноваться, кроме развязывания войны против собственных вассалов. Впрочем, у короля всегда была возможность опереться на людей, которые, не будучи связаны с аристократией, оставались бесконечно преданы своему государю. Монархи осыпали своих избранников богатыми дарами, а те становились проводниками королевской воли, если только не начинали интриговать за спиной венценосца. Таких людей называли фаворитами. Роль фаворита была очень выгодной, но кончина государя или опала обычно означала для них одно — смерть.

Знать смотрела на королевских выдвиженцев с презрением и ненавистью и жестоко расправлялась с ними при первой возможности. Так было с двумя фаворитами короля Англии Эдуарда II — Пирсом Гейвстоном и Хью Деспенсером. Гасконский дворянин Гейвстон был другом детства будущего короля, а когда Эдуард взошел на престол, стал его ближайшим советником и был щедро одарен титулами, землями и придворными должностями. Современники полагали, что между Гейвстоном и королем существовала любовная связь, за что ненавидели фаворита еще сильнее. В 1312 году аристократы захватили его и отрубили ему голову.

Судьба Хью Деспенсера сложилась не лучшим образом. В 1318 году этот молодой дворянин стал королевским камергером и вскоре, судя по всему, сделался очередным любовником Эдуарда II. Став фаворитом, Деспенсер уверовал в свою безнаказанность и начал присваивать чужие земли. Так, он заставил леди Элизабет де Клэр произвести неравный обмен: леди отдала богатый город Аск, взамен получив бедный Довер. Затем фаворит начал против нее судебный процесс, и де Клэр возвратила Довер прежнему владельцу. За несколько лет Деспенсер нажил множество врагов по всему королевству. Жители Ковентри даже заказали его убийство местному колдуну. Тот создал восковую куклу фаворита и попытался навести порчу, но не преуспел. Зато супруга Эдуарда II королева Изабелла сумела организовать заговор и в 1325 году свергла непутевого мужа. В 1326 году Деспенсер был осужден как изменник и казнен самым жестоким способом, какой в то время практиковался в Англии. Фаворита повесили, но вынули из петли, пока он не задохнулся, затем оскопили, вскрыли ему брюшную полость и выпотрошили заживо.

Чтобы стать фаворитом, было не обязательно делить ложе с королем или королевой. Достаточно было иметь доступ к телу. Около 1470 года ближайшим советником и помощником короля Франции Людовика XI стал королевский цирюльник Оливье Ле Дэн. Цирюльники в ту пору не только стригли своих клиентов, но и следили за их здоровьем, так что Ле Дэн считался настоящим врачом. Угрюмый и недоверчивый государь, прозванный Людовиком Осторожным, доверял человеку, который каждый день приставлял к его горлу бритву и время от времени пускал ему кровь в лечебных целях. Со временем это доверие стало безграничным.

Людовик XI был тонким политиком, стремившимся путем интриг укрепить королевскую власть и подорвать могущество аристократических фамилий. Цирюльник Ле Дэн оказался не менее искусным интриганом, за что и получил от современников два нелестных прозвища — Оливье Дьявол и Оливье Негодяй. Ле Дэн обладал огромной властью и стяжал несметные богатства, но лишился всего этого после смерти своего короля. В 1484 году Оливье Негодяй был повешен — ко всеобщей радости титулованной знати и простого народа.

Самый длинный шлейф

Многие фавориты-мужчины окончили жизнь на эшафоте, потому что аристократы видели в них соперников и воспринимали их успех как личное оскорбление. С фаворитками дело обстояло несколько иначе. Дамы, ставшие возлюбленными королей, тоже получали замки, титулы и земли, но они хотя бы не претендовали на государственные посты. Впрочем, влияние фавориток при дворе бывало весьма велико, что порой также приводило их к безвременной смерти.

Многие монархи заводили любовниц, но далеко не каждая из них становилась истинной фавориткой, и уж совсем немногим удавалось закрепить свой статус официально. Первой королевской возлюбленной, удостоившейся такой чести, была Аньес Сорель, вскружившая голову королю Франции Карлу VII, тому самому, что взошел на престол благодаря подвигу Жанны д'Арк. Сорель считалась одной из самых красивых женщин своего времени, и Карл VII был буквально сражен ее красотой. Король подарил ей замки Шато де Лоше, Боте-сюр-Марн, Иссуден, земли в Нормандии и много других владений. Но самое главное — он официально провозгласил ее Прекрасной Дамой и потребовал, чтобы при дворе к ней относились как к принцессе. В те времена статус женщины определялся длиной ее шлейфа, и Сорель носила самый длинный шлейф после королевы. Титул Прекрасной Дамы был почти мистическим, ведь рыцари почитали под этим именем саму Богородицу. Сорель это прекрасно понимала и потому, родив королю трех дочерей, позволяла себе ходить с открытой грудью, словно Пресвятая Дева на иконах той эпохи.

Пользуясь своим влиянием на короля, Аньес стала проводником идей партии войны, стремившейся к полному изгнанию англичан из Франции. При этом она действовала исключительно по-женски. По легенде, она однажды сказала Карлу VII, что в детстве ей предсказали, будто бы в нее влюбится самый храбрый и мужественный король на свете. Затем Аньес заявила: "Когда мы встретились, я думала, что вы и есть тот самый храбрый король... Но похоже, я ошибалась: вы слишком изнежены и почти не занимаетесь делами вашего бедного королевства. Мне кажется, что этот мужественный король не вы, а король Англии... Прощайте! Я отправляюсь к нему". После этих слов Карл VII взялся за ум и очистил страну от оккупантов.

Многие в королевстве осуждали Прекрасную Даму, считая ее падшей женщиной, превратившей двор в средоточие разврата. Однако топор палача ей явно не грозил. Умерла она очень рано, возможно, от яда.

Хотя сами фаворитки не претендовали на государственные посты, у них обычно хватало родственников мужского пола, которые жаждали продвижения по службе. Нередко вслед за фаворитками к королевской кормушке пробивался целый клан близких и дальних родственников и знакомых. Так было, например, весной 1591 года, когда французский король Генрих IV влюбился в дочь губернатора провинции Ла-Фер Габриэль д'Эстре.

Габриэль была красавицей, и ее семья была полна решимости укрепить свои позиции с помощью ее красоты. По словам мемуариста, "еще в шестнадцатилетнем возрасте стараниями матери и герцога д'Эсперона ее уложили в постель к Генриху III, который заплатил за полученное удовольствие шесть тысяч экю... Габриэль быстро надоела Генриху III, и тогда мать передала ее Замету — крупному финансисту. Потом она пошла по рукам других любителей молоденьких девочек, в том числе и кардинала де Гиза". Наконец она попала в дом к герцогу де Бельгарду, в которого по-настоящему влюбилась. Герцог собирался жениться на ней, но тут на сцене появился Генрих IV, который пожелал сделать ее своей, чего бы это ему ни стоило. Генрих IV не пропускал ни одной юбки и привык к легким победам, но Габриэль, уставшая быть игрушкой в руках сильных мира сего, решительно отказала королю. Впрочем, вскоре она выдвинула условия, на которых король мог получить желаемое.

В те годы во Франции шла гражданская война между сторонниками короля-гугенота Генриха IV и Католической лигой, которая не желала, чтобы Францией правил еретик. Сторонники лиги захватили Шартр и заняли всю провинцию Ла-Фер. В результате отец Габриэль — Антуан д'Эстре лишился поста губернатора, ее дядя Франсуа де Сурди — должности канцлера провинции, а любовник жены де Сурди — Юро де Шаверни потерял должность шартрского прокурора. Габриэль потребовала, чтобы король отменил планировавшееся нападение на Руан, а вместо этого отбил у лиги Шартр и Нуайон. Генрих IV пересмотрел военные планы и вернул клану д'Эстре утраченные провинцию и должности.

После этого Габриэль д'Эстре стала возлюбленной короля и оставалась таковой в течение девяти лет, все это время наслаждаясь статусом официальной фаворитки. Генрих IV даже собирался развестись с Маргаритой Валуа и жениться на Габриэль, но этому плану помешала внезапная смерть фаворитки в 1599 году. Ходили упорные слухи, что Габриэль была убита то ли с помощью отравленных фруктов, то ли с помощью букета королевских лилий, пропитанных ядом.

Будуарное право

В течение XVII века положение фаворитов заметно упрочилось. Если во времена феодальной вольницы на них смотрели как на злодеев и преступников, посмевших оспаривать природное право высшей аристократии быть подле короля, то теперь их воспринимали как законных проводников монаршей воли. Власть королей теперь была абсолютной, и только монарх мог решать, кому ближе всех стоять подле его трона. Практически все видные государственные деятели, вершившие судьбы Европы в эпоху мушкетеров, были фаворитами или воспринимались как таковые. Кардиналы Ришелье и Мазарини во Франции, граф Оксеншерна в Швеции, герцог Лерма и граф Оливарес в Испании — это были крупные политики, сосредоточившие в своих руках всю полноту власти благодаря доверию своих государей.

Однако не все министры-фавориты добивались королевского расположения своими деловыми качествами. Короли, вынужденные жить с нелюбимыми женами и окруженные честолюбивыми льстецами, по-прежнему нуждались в близком человеке, с которым можно было хотя бы просто поговорить. Нередко личные привязанности брали верх над государственным интересом, и тогда политический центр королевства смещался в будуар.

Одним из знаменитых фаворитов эпохи был Джордж Вильерс, более известный как герцог Бекингем, за несколько лет превратившийся из небогатого дворянина в крупнейшего землевладельца Англии и в фактического правителя страны. В 1616 году 22-летний Вильерс стал виночерпием при дворе короля Англии и Шотландии Якова I, в 1618 году он был уже королевским конюшим, кавалером ордена Подвязки, бароном Уоддом и виконтом Вильерсом, а также членом палаты лордов. Секрет столь стремительной карьеры был прост: Яков I был гомосексуалистом, а молодой Вильерс считался "самым прекрасно сложенным мужчиной во всей Англии". У Якова I и прежде были любовники, но к молодому Вильерсу он испытывал почти отеческие чувства. К тому же, будучи искусным и опытным политиком, он безошибочно угадал в Вильерсе человека, который никогда его не предаст. Позднее, выступая в тайном совете, Яков I говорил: "Я люблю графа Бекингема больше, чем кого бы то ни было... И знайте, что в том нет с моей стороны никакой вины, ибо Иисус Христос поступал так же, а потому меня не за что упрекать: у Иисуса был Иоанн, а у меня — мой Джордж".

Будущий граф и герцог Бекингемский не блистал ни умом, ни талантом государственного деятеля, но одну вещь он понял прекрасно: главным человеком в любой бюрократической системе является тот, кто решает кадровые вопросы. Получить назначение без его ведома было невозможно. Король назначил на должность генерального прокурора стряпчего Генри Йелвертона, но приступить к своим обязанностям тот никак не мог, потому что на приказе о его назначении не было королевской подписи. Йелвертону намекнули, что подпись следует просить у Вильерса, но стряпчий отказался унижаться перед юным фаворитом. Шли недели, а подписи все не было. В конце концов Йелвертон сломался и пошел на поклон к королевскому любимцу. Подпись была получена в тот же день.

При таком подходе к делу через несколько лет все важные должности в королевстве были заняты людьми Бекингема. Когда же здоровье короля пошатнулось, государственные дела и вовсе сосредоточились в руках фаворита. Здесь Бекингем показал все, на что был способен: проиграл несколько войн, привел флот к упадку, настроил против себя парламент. В 1628 году он был убит морским офицером, решившим, что все беды страны исходят от него.

Фаворитки Людовика XIV также обладали немалой властью, поскольку, с одной стороны, были готовы взвалить на свои плечи скучные обязанности по управлению придворной жизнью, а с другой — создавали королю, уставшему от роли Солнца Франции, домашний уют. Маркиза де Монтеспан раздавала должности и занимала 20 комнат в Версальском дворце, в то время как королева занимала только 11. Лучшие должности, разумеется, доставались ее родственникам: брат маркизы стал маршалом Франции, а отец — губернатором Парижа. Другая фаворитка Людовика XIV — мадам де Ментенон и вовсе изменила весь стиль правления этого государя. Бывшая воспитательница королевских детей в душе так и осталась гувернанткой: она завела в Париже полицию нравов, которая штрафовала за слишком откровенные наряды, а самого короля приучила к посту и молитве. В конце концов моралистке де Ментенон удалось добиться невозможного. Она заставила короля официально жениться на себе, хоть и не стала после этого королевой Франции.

Если фаворитки вертели даже всесильным Людовиком XIV, то что уж говорить о его правнуке и преемнике Людовике XV, который не отличался ни волей, ни трудолюбием своего великого прадеда. Этот король находился под безраздельным влиянием мадам де Помпадур, урожденной Жанны-Антуанетты Пуассон. Возлюбленная короля делала все то же, что и ее предшественницы: позволяла Людовику отдыхать душой и телом и при этом расставляла своих людей на ключевые посты. Ее отец Франсуа Пуассон был поставщиком провиантского ведомства и был связан с братьями Парис — крупнейшими финансистами страны, кредитовавшими правительство и снабжавшими королевскую армию всем необходимым. Став фавориткой, Жанна-Антуанетта активно лоббировала интересы Парисов. Генеральный контролер финансов Филибер Орри пытался остановить Семилетнюю войну, которая была выгодна Парисам, но невыгодна королевской казне, и Помпадур добилась его отставки. Родственники маркизы, разумеется, тоже были вознаграждены. Так, ее младший брат Абель-Франсуа Пуассон сделался маркизом де Мариньи и стал распорядителем строительства на территории всех королевских дворцов.

В XVIII веке фавориты и фаворитки обрели невероятное могущество. С одной стороны, королевская власть теперь была сильна как никогда, а значит, монархи могли одаривать своих любимцев, не считаясь с мнением аристократии. С другой стороны, нравы были достаточно свободны, а значит, любовниц и любовников можно было открыто демонстрировать публике, не боясь общественного порицания. Однако надвигавшаяся эпоха смут и революций несла гибель абсолютистским режимам, а значит, фаворитизм должен был либо сильно измениться, либо сойти с исторической сцены. Второго, разумеется, не произошло.

Тайна личной жизни

Одним из первых деяний Французской революции стала казнь мадам Дюбарри — бывшей фаворитки Людовика XV, которую восставший народ считал виновницей своих бедствий. Старому фаворитизму в духе герцога Бекингемского и мадам Помпадур пришел конец. В XIX веке фавориты уже не управляли государствами, не водили в бой армии и не принимали иностранных послов. Теперь короли, дабы не раздражать общественное мнение, старались блюсти внешние приличия и не афишировали личные симпатии и сердечные привязанности. Те же, кто пренебрегал общественным мнением, могли за это горько поплатиться, как это случилось с королем Баварии Людвигом I.

В 1846 году в Мюнхен прибыла знаменитая на всю Европу испанская танцовщица Лола Монтес. На самом деле артистку звали Элизой Гилберт, и родилась она в Ирландии в семье простого солдата. Слава "испанки" имела весьма скандальный оттенок. Во-первых, она плохо танцевала. Лолу Монтес не раз освистывали, а порой закидывали гнилыми фруктами и овощами. На свистки из зала бойкая ирландка отвечала со сцены бранью и неприличными жестами, и это тоже было частью шоу. Во-вторых, свои скромные хореографические способности Лола компенсировала смелыми нарядами, оставлявшими открытой значительную часть тела, и не менее рискованными танцами. Пресса не уставала поносить ее знаменитый "паучий танец", в ходе которого публика имела возможность заметить, что под юбкой у нее ничего нет. Критики полагали, что этот коронный номер Лолы "глубоко противоречил всем нормам общественной морали". В-третьих, Монтес была известной куртизанкой. Ее чарам покорились композитор Ференц Лист, балетмейстер Мариус Петипа и многие другие представители европейской богемы и аристократии.

Заинтригованный всем этим король Людвиг встретился с приезжей знаменитостью и спросил с баварской прямотой, настоящие ли у нее груди, или она что-то подкладывает под корсет. Лола немедленно показала, что у нее под одеждой, и вопрос отпал сам собой. Вскоре "испанка" стала любовницей короля. Людвиг I, как водится, осыпал фаворитку подарками и даже сделал ее графиней фон Лансфельд. К несчастью для них обоих, времена уже были не те. Связь с заезжей куртизанкой полностью подорвала имидж короля, что не замедлило сказаться в 1848 году, когда по всей Европе началось революционное брожение. Вспыхнувшая революция заставила Людвига I отречься от престола. С той поры экс-король не желал видеть бывшую фаворитку, и звезда Лолы Монтес вскоре погасла. Графиня фон Лансфельд докатилась до того, что была вынуждена выступать перед австралийскими шахтерами и калифорнийскими золотоискателями. По крайней мере, новая публика была в восторге от "паучьего танца" и не кидалась гнилыми помидорами. Она еще несколько раз выходила замуж, но королей среди ее возлюбленных больше не было.

Людвиг I поплатился за то, что выставил свои чувства и слабости напоказ. Монархи, которые этого не делали, могли позволить себе все, что угодно. Так, в Российской империи лишь избранные знали о том, что государь император Александр II страдал запорами, а люди, помогавшие ему бороться с этой напастью, нежились в лучах высочайшего благорасположения. Император однажды обнаружил, что курение кальяна позволяет ему расслабиться и опорожнить свой кишечник. Курить кальян в одиночестве ему было тоскливо, и поэтому вокруг императора образовался кружок "кальянщиков", которые каждое утро собирались в комнате, где за ширмой курил и тужился самодержец, и рассказывали анекдоты из светской жизни. Генерал-адъютант Огарев и министр двора и уделов граф Адлерберг считались лучшими рассказчиками и оттого всегда были в фаворе. Чины, награды и высокие должности не обходили стороной и прочих "кальянщиков".

В ХХ веке держать открытых фаворитов стало еще опаснее, чем в предыдущем столетии. Достаточно вспомнить о судьбе династии Романовых, растерявших остатки авторитета из-за связи с Распутиным. Поэтому правители теперь опасались демонстрировать личную привязанность к кому бы то ни было, даже если их власть была безграничной, как у тоталитарных диктаторов. Печальная судьба Евы Браун хорошо известна: сам факт существования любовницы фюрера был одной из государственных тайн Третьего рейха, так что мечты Евы о легализации отношений с Гитлером сбылись лишь за день до их общего самоубийства.

А вот итальянскому дуче удержать свой секрет не удалось, и от этого у диктатора возникли крупные проблемы.

Муссолини обладал необузданным сексуальным аппетитом и порой просто приглашал к себе в кабинет понравившихся женщин, чтобы тут же без разговоров наброситься на них. Все изменилось в 1932 году, когда он познакомился с 20-летней Кларой Петаччи, дочерью известного римского врача. Петаччи была искренне влюблена в дуче, но это не мешало ей действовать так же, как поступали все фаворитки с начала времен. Она продвигала на высокие должности тех, кто был близок к ее семье, и всячески способствовала их и собственному обогащению. С ее подачи командующим флотом был назначен адмирал Рикарди, шефом фашистской милиции — Гальбиати, а национальным секретарем фашистской партии стал 26-летний Видуссони, друг семьи Петаччи. Высокопоставленные сановники стремились поддерживать с Кларой хорошие отношения и старались для нее как могли. Так, министр внутренних дел Гвидо Буффарини-Гвиди ежемесячно выдавал ей по 200 тыс. лир "на благотворительность". Временами наивный дуче даже удивлялся, откуда вдруг у его возлюбленной взялись новая шуба или новое бриллиантовое колье, если он их ей не дарил. Желающих стать другом некоронованной королевы Италии было предостаточно. Но настоящие деньги делал брат Клары — полковник медицинской службы Марчелло Петаччи. Он нелегально торговал валютой, занимался контрабандой золота через дипломатическую почту и собирал взятки с чиновников, которые продвигались по службе благодаря поддержке его сестры.

Пока фашисты шли от победы к победе, все это еще можно было терпеть. Однако с началом Второй мировой войны у режима начались серьезные проблемы. Чем чаще итальянские войска терпели поражения, тем громче раздавался ропот в адрес клана Петаччи. Начальник политической полиции Лето говорил, что эти разговоры приносили больший ущерб режиму, чем принес бы десяток проигранных сражений. Дошло до того, что Муссолини в 1941 году заявил, что "с этим пора кончать". Он приказал охране не допускать к нему фаворитку. Но Клара была не из пугливых. Она растолкала обескураженную стражу, ворвалась во дворец к дуче и со слезами повисла у него на шее. На следующий день вождь запретил фаворитке появляться во дворце, но безуспешно. По всему видать, Муссолини был прав, когда говорил: "Управлять итальянцами просто. Но бесполезно".

Конец клана фаворитки был печален. Клара и Марчелло Петаччи попали в плен к партизанам вместе с Муссолини и были расстреляны. Во время казни Клара пыталась закрыть Муссолини своим телом. Оттолкнуть ее дуче, похоже, даже не пытался.

Короли и шуты

Во второй половине ХХ века слово "фаворитизм" во всем мире стало ругательным. Однако правители по-прежнему нуждались в своих людях, с которыми можно было бы поговорить по душам, которым можно было бы доверять. Как и в прежние времена, чем более закрытым был режим и чем шире были полномочия правителя, тем меньше доверия было к окружающим и тем нужнее были настоящий друг или верная любовница. Впрочем, порой чрезмерное доверие к близким людям приводило к печальным последствиям.

В 1961 году в Южной Корее в результате военного переворота к власти пришел генерал Пак Чон Хи. Новый правитель стремился к модернизации экономики и ради этого сделал корейскую демократию управляемой с помощью армии, полиции и спецслужб. Многие высшие посты в силовых структурах достались друзьям и родственникам главы государства. Одним из них был друг детства президента Ким Джегю, который со временем возглавил КЦРУ — Корейское центральное разведывательное управление.

Шли годы, а Пак Чон Хи все оставался у власти, периодически меняя для этого конституцию и избирательный закон. Между тем отношения между Пак Чон Хи и Ким Джегю постепенно ухудшались. Шеф КЦРУ имел основания считать, что президент не слишком им доволен и, возможно, скоро найдет ему замену. 26 октября 1979 года Пак Чон Хи со своей охраной прибыл в Голубой дом — особняк, построенный возле штаб-квартиры КЦРУ. Здесь Ким Джегю устроил для друга вечеринку в японском стиле с саке и гейшами. Тому, что там произошло, трудно найти объяснение. Ким Джегю повздорил с охранником президента и застрелил его. Затем он расстрелял своего друга Пак Чон Хи, а ворвавшиеся агенты КЦРУ, возможно, не разобравшись в ситуации, добили президентскую охрану. После этого убийца президента пытался скрыться, поймав на улице такси, но был пойман. Скорее всего, убийство не было спланированным, но на суде Ким Джегю уверял, что застрелил тирана, дабы открыть дорогу свободе и демократии. Бывшему силовику не поверили и приговорили к повешению, как в старые добрые времена.

Пожалуй, самый невероятный скандал произошел с королем тихоокеанского королевства Тонга Тупу IV, которого едва не пустил по миру собственный шут. Развлекать короля в качестве шута вызвался американский финансист Джесси Богданофф, который управлял финансами королевства с 1986 года. Именно он придумал продавать гражданство островного королевства, чем немало пополнил государственную казну. Среди покупателей оказались, в частности, бывший диктатор Филиппин Фердинанд Маркос и его жена Имельда, уплатившие по $20 тыс. за новые паспорта. Также немалые доходы страна получала от биржевых спекуляций, которыми управлял Богданофф. В общем, Тупу IV безгранично доверял своему финансисту и в 2001 году назначил его на должность шута. Идею о назначении подкинул сам Богданофф. Сообщив королю, что родился 1 апреля, то есть в День дурака, финансист сказал: "Вы король по праву рождения, а я дурак по праву рождения. Так почему бы мне не стать шутом?"

Шутки кончились в 2002 году, когда фонд, в который были вложены финансы королевства, внезапно обанкротился. Потери составили $26 млн, что соответствовало половине годового бюджета страны. Король пытался судиться с шутом, но факт мошенничества так и не был доказан. Богданофф оказался одним из немногих фаворитов, которому удалось попасть в опалу, но остаться в живых, а Тупу IV посчастливилось оскандалиться, но не потерять королевского достоинства.

Скандалы с фаворитами время от времени разгораются и до сих пор. Многим памятен скандал 2007 года с главой Всемирного банка Полом Вулфовицем, который устроил на высокую должность свою любовницу Шаху Ризу и тут же увеличил ее оклад на $60 тыс. в год. И это при том, что Вулфовиц был известным скрягой. Когда в Турции ему пришлось при входе в мечеть снять ботинки, все увидели, что глава Всемирного банка носит рваные носки. Личная неряшливость сошла ему с рук, но скандал с фавориткой стоил ему должности. А вот итальянский премьер Берлускони уже не первый раз попадается на чрезмерном увлечении молодыми девушками, но пока что ему все сходит с рук.

Фаворитизм существовал во все времена и, вероятно, будет существовать всегда, потому что правителям, как и всем людям, свойственно заводить друзей, любовниц и любовников. Ну а еще им свойственно ошибаться.