Ровно год в Косово находится российский воинский контингент (РВК). О том, как 3600 наших десантников вместе с натовскими коллегами обеспечивают мир в этой югославской провинции, корреспонденту Ъ ЕКАТЕРИНЕ Ъ-ГЛЕБОВОЙ рассказывает командующий РВК ВАЛЕРИЙ ЕВТУХОВИЧ.
— Отличается ли косовская операция от других миротворческих операций?
— По сравнению с теми миротворческими операциями, в которых участвуют российские контингенты (Абхазия, Приднестровье, Босния и Герцеговина), косовская имеет существенные отличия. Прежде всего, это отсутствие конкретной разделительной линии между противоборствующими сторонами, на которой обычно сосредоточено внимание миротворцев. К тому же в Косово продолжаются конфликты на межэтнической основе.
Российский контингент в полной мере прочувствовал на себе все сложности косовского миротворчества. Самыми тяжелыми были первые дни. Каждый выезд колонн или бронегрупп, каждый выход пешего патруля сопровождался стихийными митингами албанцев с требованием убраться из региона. Агрессивно настроенные люди, многие из которых потеряли в конфликте родных и близких, часто переходили от слов к делу, забрасывая российских миротворцев камнями и бутылками. Сейчас ситуация стабилизировалась, хотя напряженность мы ощущаем постоянно.
Миротворцам пришлось заниматься буквально всем — начиная с демилитаризации Армии освобождения Косово, конфискации оружия у населения и заканчивая охраной границ и борьбой с криминалом и незаконной иммиграцией. С задачами такого масштаба прежде никто не сталкивался.
— Натовцы чуть ли не в один голос говорят, что очень довольны взаимодействием с русскими. А вы удовлетворены сотрудничеством с контингентами НАТО?
— Предела для совершенства нет, но в целом сложившийся уровень взаимодействия нас удовлетворяет. Главное, чтобы оно не сводилось к показным мероприятиям, чтобы это был действительно повседневный процесс. Например, в нашей 13-й тактической группе с успехом практикуется обмен подразделениями с американскими коллегами по KFOR. Максимальный эффект этот опыт дал на первоначальном этапе операции. Тогда с его помощью удавалось снимать трения в межэтнических отношениях, было больше возможностей для маневрирования силами и средствами. Регулярный обмен подразделениями продолжается и сейчас. Американцы входили в состав наших патрулей в селах Беривойце, Каретин, Капривница, Рогачица и Бусовата. Наши десантники несли службу в Гнилане.
Помимо восточного (американского) сектора мы активно взаимодействуем с командованием секторов Центр, Юг и Север: идет регулярный обмен информацией, проводятся совместные разведывательно-поисковые и другие операции — в основном это касается работы с местным населением.
Когда обостряется обстановка вокруг российских объектов, в подчинение нашим командирам для усиления передаются силы и средства других многонациональных бригад. Практикуем мы и совместные патрули, особенно в сербских анклавах. Неплохо взаимодействуем с итальянским контингентом по совместной эксплуатации слатинского аэродрома.
— Правда ли, что вы получаете от командующего KFOR чуть ли не 90 процентов сведений об обстановке, которые получают и ваши коллеги из натовских контингентов?
— Несмотря на то что мы участвуем в одной операции, системы управления у нас и у натовцев, безусловно, разные. Российский контингент находится под непосредственным руководством российского Генштаба, остальные — под командованием НАТО. И поэтому полной идентичности получаемой информации, разумеется, быть не может. Что же касается сбора данных — мы добываем их сами, у нас есть для этого все возможности. Информация стекается в наш штаб и лично ко мне.
С командованием KFOR мы сотрудничаем по вопросам обмена политической, военной и другой информацией. В любой момент по нашему запросу нам предоставляется необходимая информация. Наши представители приглашаются на брифинги, конференции как в штаб KFOR, так и в многонациональные бригады. Поэтому мы себя не чувствуем обделенными информацией. Приходят запросы и к нам — о нашей точке зрения на те или иные проблемы.
— Вспоминают ли натовские коллеги лихой марш-бросок российских десантников из Боснии в Приштину?
— Безусловно, вспоминают, причем в основном на неформальных встречах. Военные самого высокого ранга оценивают эту военную операцию по достоинству. Хотя у прежнего руководства KFOR, чьи планы нарушили российские десантники, этот бросок вызывал определенное раздражение, и это сказывалось на наших взаимоотношениях. Но со сменой командования эта тема была практически снята.
Мы сами часто вспоминаем эту дату — недавно отмечали первую годовщину ввода наших десантников в Приштину. Для истории ВДВ это славная страница. Это сильный политический и военный ход, позволивший нашему контингенту достаточно быстро оказаться в эпицентре событий и подготовить базу для ввода российских миротворцев в Косово. Поставленную задачу десантники выполнили безукоризненно. В общем, этот марш-бросок стоит занести в учебники, а косовский опыт использовать в других ситуациях.
— Можно ли считать, что планируемое строительство в Косово нового военного аэродрома является попыткой НАТО создать альтернативу аэродрому Слатина?
— На мой взгляд, это всего лишь попытка разгрузить аэропорт Скопье в Македонии, который натовцы активно используют. Новый аэродром под Джаковицей возьмет на себя выполнение части военных задач по обеспечению секторов Запад и Юг, а со временем станет еще и коммерческим. Оттуда будут выполняться гражданские рейсы, обеспечиваться связь с внешним миром. Но об альтернативе слатинскому аэродрому речи не идет — не те масштабы.
До сих пор слатинский аэродром в Косово был единственным. Его роль с вводом в строй нового не уменьшится, он останется ведущим аэропортом — в соответствии с Хельсинскими соглашениями. Он будет использоваться совместно всеми силами KFOR, но российский контроль за ним сохранится.
— Как проходит обычный день российского миротворца?
— Обычный день — понятие растяжимое. Бывает, планируешь его как обычный, а на деле выходит иначе. Вот однажды отправились бойцы сопровождать колонну с хлебом, идущую к нам из Сербии. Обычное задание, каждые две недели сербы поставляют нам хлеб, и в течение нескольких месяцев конвои проходили без происшествий. Фургонам предстояло проехать всего 60 километров по территории Косово. Полтора часа, затем разгрузка в Слатине — и назад. Маршрут изучен до последнего камня и трещины в асфальте.
И вдруг на обратном пути конвой неожиданно попадает в пробку. Оказывается, на ближайшем кладбище проходило перезахоронение жертв недавней войны. После церемонии тысячи озлобленных людей, заново переживших смерть своих близких, окружили машины — и обнаружили сербов. В ход пошли не только камни или металлические прутья, но и ножи, и даже огнестрельное оружие. Российские десантники, рискуя собой, помогали сербам укрыться в бронированных машинах, отражали атаки толпы, стреляя лишь поверх голов. Несколько часов у подожженных фургонов и перевернутого БРДМ наши ребята держали оборону, пока не подоспел на помощь французский жандармский батальон...
Конечно, бывает у миротворцев и короткий отдых. К сожалению, мы не имеем спортивных залов такого класса, как наши натовские коллеги. В основном ребята мастерят тренажеры сами. Нет у нас и возможности (подобно остальным миротворческим контингентам) организовать посменный отдых за пределами Косово, хотя бы в выходные. У людей накапливается усталость: и физическая, и психологическая. Все-таки год вдали от дома, во враждебном окружении, при постоянной опасности провокаций. Все это нелегко выдерживать даже закаленному в боях десантнику.
— Как командование РВК реагирует на случаи неуставного поведения российских миротворцев (нарушения дисциплины, злоупотребление спиртным и т. д.)? Возникают ли на этой почве конфликты с другими контингентами, с местным населением?
— Дело в том, что в армию, выполнять священный долг перед родиной, идут не святые, а такие же, как мы с вами, люди. Кроме того, здесь у нас в основном проходят службу контрактники — это взрослые, самостоятельные граждане, вступившие в договорные взаимоотношения с государством, имеющие свое право на поступки и несущие за них персональную ответственность. Каждый из них уже отслужил срочную службу, у многих за плечами опыт и боевых, и миротворческих операций. Поэтому подход к подчиненным значительно изменен, командиры не должны их обучать с нуля, воспитывать и контролировать, как новобранцев.
Мы, например, не стали вводить здесь жесткий "сухой закон", как это сделали американцы для своих военнослужащих в Косово. Наши миротворцы могут отметить праздник: семейную дату, присвоение воинского звания, получение государственной награды. В коллективах все это делается организованно, культурно и не сводится просто к выпивке.
С другими контингентами конфликтов практически не было. Были отдельные случаи, когда имели место, скажем так, недоразумения, но это никоим образом не сказалось на наших взаимоотношениях. Что касается местного населения, то за исключением отдельных случаев (с ними приходилось разбираться командирам на местах), конфликты имеют под собой совсем другую почву. При этом любой инцидент с участием россиян моментально попадает в местную албанскую прессу — разумеется, в сильно преувеличенном и извращенном виде. С этим гораздо сложнее бороться, чем с неуставной выпивкой.
— Ваше личное мнение: следует ли россиянам оставаться в Косово — ведь это стоит немалых денег?
— Россия вправе участвовать в операциях подобного масштаба. Мы участвовали в разработке косовской резолюции, поэтому должны проводить ее в жизнь. А для военных — это еще и повышение уровня подготовки, приобретение опыта, получение новых знаний, которые сложно приобрести в мирной гарнизонной жизни. По-моему, россиянам следует оставаться в Косово.
Теперь по поводу денег. Да, участие в миротворческой операции в Косово стоит недешево, но это не такие обременительные для государства расходы. У России достаточно средств, чтобы участвовать в подобных операциях. Здесь находятся представители многих стран мира — эти страны нашли средства на участие в операции. А такое государство, как Россия, безусловно способно содержать свой в общем-то немногочисленный миротворческий контингент. Мы не имеем права занимать изоляционистскую позицию в вопросах разрешения конфликтов, особенно если это касается Европы. Политические и моральные преимущества, получаемые Россией, не идут ни в какое сравнение с финансовыми расходами.