В субботу прошло заседание оргкомитета Московского международного кинофестиваля. Президент фестиваля Никита Михалков заявил, что дефицит финансирования XXII ММКФ составляет $500 тыс. А вот глава оргкомитета фестиваля и по совместительству премьер-министр РФ Михаил Касьянов продолжает надеяться, что "еще есть возможность предпринять действия для успешного его прохождения". Для того чтобы надежды главы оргкомитета сбылись, правительство выделило из федерального бюджета 40 млн руб. и планирует выделить еще 17 млн. Михалков также заявил, что фестиваль обещает быть "очень насыщенным", видимо, во многом благодаря тому, что на нем ожидаются "серьезные гости". Кстати, как стало известно, многократно обещанный Квентин Тарантино до Москвы этим летом так и не доедет. Зато есть шанс, что доедет Педро Альмодовар.
Предполагается, что на открытии фестиваля этого года выступит глава правительства, который зачитает приветственное слово президента РФ, а также вручит первый фестивальный приз кинорежиссеру Глебу Панфилову за вклад в развитие кинематографа.
Алексей Ъ-Левитан
Неубранная кровать за четверть миллиона долларов
Главный меценат современного британского искусства Чарльз Саатчи приобрел в свою коллекцию скандальную работу художницы Трейси Эмин "Моя кровать" за $225 тыс. Это произведение, представляющее собой настоящую кровать с грязными простынями, пустыми бутылками из-под водки, сигаретными пачками и использованными презервативами, в прошлом году выдвигалось на престижный приз Тернера и было выставлено в галерее Тейт. Саатчи признался журналистам: "Мне не сразу удалось постичь всю глубину работы Трейси, но теперь я ее безнадежный фан". Предыдущий рекорд художницы — $60 тыс. за матерчатую палатку под названием "Все, с кем я когда-либо спала". Она была экспонатом скандальной выставки "Сенсация". Благодаря щедрости Саатчи Трейси Эмин стала самым дорогим художником в молодом поколении британского искусства.
Оксана Ъ-Хмара
Гергиев примерил дягилевскую мантию
Завершились гастроли Мариинской оперы на сцене лондонского королевского театра "Ковент-Гарден". Мариинка отправилась в Англию с отечественным репертуаром, причем не самым ходовым в европейских театрах. Повезли поздние прокофьевские оперы "Семен Котко" и "Война и мир", "Хованщину" Мусоргского, "Мазепу" Чайковского, "Снегурочку" Римского-Корсакова. Гастроли прошли с триумфом, нараставшим от представления к представлению. На первом спектакле "Семен Котко" зал был неполон, на следующий день — аншлаг. Би-Би-Си показала большое интервью Валерия Гергиева, посвященное этой странной опере, и полную запись спектакля. Критики спорили, шедевр "Семен Котко" или не шедевр. Публика восхищалась, но недоумевала, принимать ли "Котко" как трагедию или как фарс: русская душа по-прежнему — потемки. Сам художественный руководитель Мариинки на глазах превращался в нового лондонского "культурного героя". Плакаты с его портретами украшали центральные улицы и витрины магазинов, к музыке никакого отношения не имеющие. Гергиевские гастроли были поданы как статусное событие: для высшего общества дали закрытый гала-концерт при участии главного друга Мариинского театра Пласидо Доминго, а лондонскую премьеру "Войны и мира" посетил принц Уэльский. В прессе Мариинский театр удостоился исключительно хвалебных рецензий. Однако из них понятно, что русские продолжают поражать европейцев все больше старой доброй экзотикой — причудливостью репертуара и вокальной манеры, восточной пылкостью страстей и имперским размахом проектов. В одной из статей говорится о "третьей русской революции", совершенной петербургской оперой вслед за дягилевскими сезонами и сенсационными гастролями балета Большого театра в 1956 году. О Гергиеве, "примерившем дягилевскую мантию", английские критики пишут в превосходных степенях не только как о дирижере, но и как о благородном диктаторе. И восхищаются труппой, "счастливыми рабами его воли".
Елена Ъ-Семенова