Я выходил из автосервиса, надо было поставить диски с зимней резиной, а то каждый раз бывает поздно, как бы рано я это ни делал
Обычно сервис дает машину до метро, а у меня дом рядом с метро. Но тут у них не оказалось ни одного свободного водителя, и я вышел на улицу и начал голосовать. Улица, естественно, вымерла.
В этот момент из сервиса выезжала "Ауди А8", с синим "ведерком" на крыше и с теми самыми номерами: "А... МР".
Вдруг она остановилась возле меня, тонированное стекло поползло вниз, и водитель, перегнувшись через сиденье, спросил:
— Вас подвезти до метро? У меня маршрут такой-то... если по пути...
Я сел в машину, причем, честно скажу, безо всякого предубеждения.
— Спасибо,— говорю,— очень рад.
Мы поговорили о том, что ему с машиной не повезло, живет, можно сказать, на этом сервисе, а я, наоборот, сказал, что езжу сюда только на техосмотр и резину менять, как сегодня.
— А за что нас так не любят? — вдруг спросил он.— Не знаете? За "ведерки" эти? За номера? А знаете, как нам нелегко?
— Догадываюсь,— сказал я.— Риск постоянный. Ощущение опасности, адреналин, разделительная, реже встречная, скорость от 100 километров в час... Тяжко.
— Это все не от хорошей жизни,— вздохнул он.— Выбора нет. Люди на заднем сиденье очень торопятся. Опаздывать им нельзя. Вы не представляете, что иногда зависит от того, чтобы они приехали вовремя.
— В моей жизни? — переспросил я.
— И в вашей, наверное, тоже,— уже не так уверенно ответил он.
— Так поэтому,— сказал я,— вы так часто и на сервисе. Машина каждый раз идет как в последний.
— Я тоже,— сказал он.
— Может, не надо так? — спросил я.— У вас же, в отличие от нее, есть выбор. Вы можете уйти с этой службы. Вернуться в обычную жизнь, к людям. Или уже не можете?
— Я? — переспросил он.— Я пробовал. У меня не получилось. Это, видно, мой крест. Я уж понял.
— То есть вам нравится ваша работа? — переспросил я.
— Работа? — переспросил и он.— Вот вы можете обходиться без вашей работы?
Я задумался.
— Я не пробовал никогда,— признался наконец.— Скорее всего, могу. Да, точно могу.
— А я вот не могу,— резко ответил он.
Правда, на ходе машины это не сказалось.
— Конечно,— поддержал я.— Включаете мигалку, встаете на разделительную... Трудно от этого отказаться.
— Невозможно... Ваше метро,— кивнул он.— Скажите, как объяснить людям, что мы нормальные, как и они? Или уже невозможно?! Мы — нормальные! Просто иногда торопимся!
Он повернулся ко мне. В глазах его стояла адская боль. Я даже не ожидал.
— Конечно, люди. Но не больше, чем они,— сказал я.— Думали об этом? Думали, как может торопиться кто-то из них? И что от этого может зависеть: у вас кто-то на совещание опоздает, а они так могут опоздать, что всю жизнь тебя за это клясть будут и никогда не простят?
— Я подумаю,— пообещал он.— Тут и правда есть над чем подумать.
Мы уже несколько минут стояли возле моего дома.
Я не торопился. Он тоже.