На рядовую "Манон" Мариинского театра сбежался весь балетный бомонд. Появились даже те, кого давно потеряли из виду, например, бывший балетный худрук Олег Виноградов. Солистки во главе с Ульяной Лопаткиной ревниво наблюдали из лож за примой "Ла Скала" Алессандрой Ферри, приглашенной Игорем Зеленским в качестве партнерши на один спектакль.
Именитые иностранки в Мариинке — больше, чем просто гастролерши. Их визиты обычно провоцируют революцию. Русские балерины бросаются в погоню за техническими новшествами, а хореографы срочно меняют творческий почерк. Увидев Марию Тальони, русские танцовщицы дружно вскарабкались на пуанты и принялись шить себе длинные пышные тюники. Вирджиния Цукки, пленившая самого Станиславского, научила сдержанных петербургских прим рвать страсть в клочья. После того как Пьерина Леньяни свертела 32 фуэте, русские танцовщицы обрезали старомодные подолы пачек и стали часами пропадать в классах. А Петипа ответил "Лебединым озером" и "Раймондой", где взвинтил виртуозность до невиданных прежде пределов. Герметичный советский балет начал впускать иностранок только в конце 1950-х, но и тогда реакция последовала мгновенно: танцовщицы гладко зачесали волосы и заболели утонченной изломанной графикой, завезенной парижанками. До сих пор в каждую гостью всматриваются пристально: боятся ненароком пропустить начало новой эпохи.
Ферри в России знали по видеопленкам. Лучше всего — поры триумфов в American Ballet Theatre: миниатюрная брюнетка с перетруженными ногами балетной атлетки, виртуозной техникой, лукавым обаянием и шквальным темпераментом. С 1992-го она танцует в "Ла Скала". Ей сорок, русские танцовщицы в этом возрасте, как правило, отбывают на пенсию. По рассказам, в классических дуэтах Ферри уже не выстаивает на пуантах положенные долгие обводки. А в последнем акте каверзной "Спящей красавицы" может и вовсе не выйти на сцену.
Сравнительно несложная "Манон" никаких неприятных сюрпризов не сулила. Конечно, к финалу протяженных макмиллановских адажио силы гастролерши иссякли, виртуозная работа стоп осталась на видеопленках, талия уже не та, а ноги не выстреливали вверх так высоко и легко, как хотелось бы. Тем не менее в антрактах просвещенная публика бегала с криками "Видали, какая школа!". Какая именно школа, не смог бы ответить никто: первые батманы Ферри делала в заведении при "Ла Скала", затем училась в английской Королевской балетной школе, а оттачивала мастерство в Нью-Йорке. Но давно замечено: когда в Петербурге говорят про школу, значит, хотят крупно похвалить.
Историю любви и смерти французской куртизанки Ферри разыграла, не страшась эмоциональных перехлестов. С откровенной чувственностью, утробными рыками, истерическими судорогами и безудержными рыданиями. Сразу раскалив зал, балерина ни на миг не ослабила напора, тормоша, подначивая и подчиняя своему ритму благонравных петербургских артистов. С победительным самоощущением примы, уверенной, что в каждый момент действия все взоры обращены только на нее, даже если прима просто сидит за столом в углу сцены и пьет вино из бутафорского бокала. При этом ни тени самодовольного чванства, только ответственность профессионалки экстра-класса: ничто не тратится впустую, продуман каждый микрожест, гримаска, мимолетная поза. Тело итальянки легко "забывает" балетную выучку, как только иссякает танец. Такая имитация естественной пластики обычно стоит танцовщицам куда большего труда, чем двойные фуэте.
Любопытно будет посмотреть, как скоро привезенные Ферри "нюансы" растащат и приладят в собственное хозяйство петербургские балерины. Вероятно, очень скоро. Но можно ли будет увидеть еще раз столь же оживленного Игоря Зеленского — де Грие или стряхнувшего академическую тоску Александра Куркова — господина Г. М., сказать невозможно. Скорее всего, нет.
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА