В московский прокат вышел фильм "Император и убийца" известного китайского режиссера Чена Кайге. Фильм, бесславно провалившийся в Канне-99, свидетельствует о том, что китайское кино рискует выйти из моды.
Главное, за что попеняли почти все рецензенты режиссеру, — затянутость картины. Но 2 часа 40 минут не такой уж большой метраж для костюмной саги. Просто мир устал смотреть китайцев. Простодушие — вот чем пленяло китайское кино своих зарубежных почитателей. Ну где еще можно было так беззаветно снимать батальные сцены, с таким открытым мелодраматизмом изображать политические репрессии и такими широкими мазками живописать любовь и ненависть. Для заеденных рефлексией западных кинодеятелей эта прямолинейность была манной небесной. Никакой тебе иронии, никакой оглядки на то, как снималось прежде, никакого, прости господи, постмодернизма. Просто кипучая смесь Сергея Бондарчука и Маргарет Митчелл.
Местный колорит тоже немало способствовал процветанию китайского кино. Стоит только представить сюжеты "Подними красный фонарь" Чжана Имоу или "Прощай, моя наложница" Чена Кайге перенесенными в сегодняшний день, как аляповатость характеров и штампованность ситуаций начнут резать глаз. Но шелка и фонарики, разрез глаз и килограммы грима скрадывали старомодную театральность китайского кино. Западный эстет на просмотре чувствовал себя, как турист в лавке: по поводу любой завитушки можно было разразиться тирадой из Лао-цзы или Ли Бо. Европейские интеллектуалы изо всех сил домысливали увиденное, а ловкие китайские мастера успешно делали свой бизнес.
Ставя самый дорогой фильм в истории Поднебесной, Чен Кайге решил не рисковать. Его последняя картина "Луна-искусительница", полная опиумного дыма и кровосмесительных страстей, не сделала больших сборов. Камерную драму не спасло даже присутствие роковой Гун Ли. Выбив 10 млн бюджетных долларов на "Императора", Чен Кайге применил испытанные технологии. Он перенес действие фильма в такую глухую древность, о которой никто уже ничего не знает, и разукрасил прошлое в меру своей фантазии. Борьба полулегендарного императора Ши-Хуанди за объединение империи дала режиссеру простор для многошумных массовых сцен, а Гун Ли — для уточнения своего имиджа "железной" леди.
В результате перед нами — изобильные кровью бои и полные утонченного коварства беседы. Во время диалогов хочется вздремнуть, но это опасно. Стоит пропустить хоть один поворот интриги, и политическая многоходовка тут же потеряет свой саспенс. Будущий император (Ли Ксюань) пытается спровоцировать покушение на самого себя. Это даст ему повод для нападения на соседнее княжество. С целью вербовки убийцы он засылает к врагам любимую наложницу госпожу Чжао (Гун Ли). Но наложница влюбляется в знаменитого киллера и начинает готовить настоящее покушение на своего господина. Однако тут же выясняется, что убийца завязал. Может, он проникся проповедями Лао-цзы, может на него подействовало самоубийство маленькой девочки, чью семью он вырезал до последнего. Как бы то ни было, этот непротивленец не желает больше пачкать руки кровью и равнодушно глядит на то, как будущий император топит в крови Поднебесную. А в это время затевает свой заговор отставной премьер-министр, которого сыграл сам Чен Кайге. Да и мать императора не сидит сложа руки.
Утомленный сценарными хитросплетениями зритель развлекается только игрой бровей Гун Ли да колоритными кровавыми сценами. Очень смачно поставлена, например, загадочная пытка бревном. Проверьте себя: через полгода после просмотра "Императора и убийцы" только она и останется в памяти. И еще придется долго шевелить извилинами, чтобы вспомнить, кого и за что пытают. Увы, проверенные технологии дали сбой. "Император и убийца" знаменует собой закат китайского кино — во всяком случае такого, к какому мы привыкли. Япония, Тайвань и Гонконг уверенно вытесняют одряхлевшего дракона с мировых кинорынков. Величавых героев с подведенными глазами и разукрашенными мечами плавно уносит Лета — в компанию к Бондарчуку и Митчелл.
АННА Ъ-КУЗНЕЦОВА
В кинотеатре "35 мм" с 30 июня.