Жители Грозного называют родной город мертвым. Делать здесь нечего. И многие вернувшиеся горожане вновь покидают свои дома — уже навсегда. Репортаж о тех, кто остается, передает корреспондент Ъ, житель Грозного МУСА Ъ-МУРАДОВ.
На блокпосту у въезда в Грозный солдат просит у нашего водителя литр бензина. "Извини, командир,— вежливо отказывает чеченец,— не могу". Солдат не настаивает — подъезжает другая машина, и он обращается к водителю с той же просьбой. На этот раз удачно.
"Первое время я тоже не отказывал,— рассказывает водитель.— Но когда на день по десять раз просят по литру бензина, не напасешься".
"А для чего они просят бензин? И именно по литру?" — интересуюсь я. "А это у них такой бизнес. За день сотню литров набирают. Заправляют им машины, а свой бензин, в отличие от местного намного более качественный, продают чеченцам, в основном владельцам новых машин и иномарок".
То, что у солдат водятся деньги, это, с одной стороны, для грозненцев даже хорошо. Особенно для тех, кто торгует на улице. "Основной наш покупатель,— сказала женщина, торгующая на уличном рынке,— это военные".
Рынок — единственное место в Грозном, где крутятся хоть какие-то деньги. Здесь даже появились валютные менялы. Многие продукты, например мясо, дешевле, чем в соседней Ингушетии. Основной завоз — из Хасав-Юрта.
Руслан Лорсанов из Черноречья на своих старых "Жигулях" отправляется в Хасав-Юрт дважды в неделю. Он возит мороженое. Вот и сегодня он привез пять ящиков уже давно забытого в Грозном лакомства. Еще один пришлось раздать по пути на блокпостах. "Но я все равно не внакладе,— говорит Руслан. — Почти тысячу рублей заработал за один рейс. Жить можно".
Однако большинству грозненцев, пытающихся выжить, приходится гораздо труднее. Пятидесятилетняя Лейла Ахмадова живет в полуразрушенной пятиэтажке на ул. Заветы Ильича в микрорайоне Березка. Я застал Лейлу за приготовлением обеда. Ни газа, ни света в доме нет. Лейла готовит на печке, сложенной на улице прямо у подъезда. На каждый подъезд — своя печка. Воды тоже нет. В неделю раз приезжает водовозка. 20-литровая фляга стоит три рубля. "У нас и этих-то денег нет,— жалуется Лейла. — Ни пенсию, ни пособия в Грозном еще не платят. В селах куда лучше --там ежемесячно пенсию получают. А про нас все забыли, как будто мы не существуем".
Все обращения в администрацию Старопромысловского района безрезультатны. Узнав, что я из газеты, люди обступают, каждый хочет высказать наболевшее.
Пожилой чеченец Абуязик Шавхалов вернулся в Грозный полтора месяца назад. На месте квартиры нашел развалины. Жить временно устроился в частном доме по соседству. Сразу же отправился устраиваться на работу, на автобазу #5, но там денег на зарплату нет, и на скорое изменение ситуации не надеются. "Мы просто в отчаянии,— говорит Абуязик.— Не знаем, как дальше жить."
В мэрии горожанам предложили выйти на расчистку улиц. За месяц изнурительной работы заплатили по 250 руб. Этих денег не хватило и на неделю. "Если бы не поддержка родственников, живущих в селе,— говорит Лейла,— мы давно бы с голоду умерли. Каждую неделю я отправляюсь к своим родным в селение Гехи, чтобы привезти какие-нибудь продукты".
Еще месяц назад грозненцев кормили бесплатным горячим обедом. Это хоть как-то выручало, особенно пожилых людей, которые не в состоянии сами заработать. Теперь лишь изредка горожанам перепадает сухой паек от Красного Креста или какой-либо другой благотворительной организации. Из иностранных миссий более или менее заметную помощь оказывает датский совет по делам беженцев. Недавно они привезли теплые одеяла и коробки с продуктовыми наборами. На несколько дней выручили.
Но не все грозненцы впали в такое отчаяние, как жители улицы Заветы Ильича. По обочинам автотрасс, как и в довоенные времена, подростки торгуют баночным бензином. Откуда он? "Пошли, покажу",— пригласил меня мой старый знакомый. От центра города мы шли в сторону вокзала примерно полчаса. В районе поселка Войково завернули во двор частного дома. Уже на подходе я услышал ровный гул дизеля. При помощи нехитрого устройства хозяин двора из ямы качал бензиновый конденсат. Добытое сырье затем вывозится в горные села Курчалой, Цацен-Юрт, где из него под покровом ночи варят более или менее кондиционное топливо. "И сколько можно за день выкачать?" — спросил я. "400-500 литров, если попадется хорошая яма". Я прикинул, что если брать даже по 3 руб. за литр, получается совсем неплохо.
О незаконной добыче конденсата городские власти знают, но не мешают этому. Ведь жителям города действительно больше не на чем зарабатывать. Из городских предприятий работают лишь несколько хлебозаводов. Да и там пока "живых" денег не выдают. Возродился в Грозном и другой нелегальный промысел: сбор цветного металла. Этого бизнеса не чураются и военные. Прямо на бэтээрах подъезжают к пунктам приема и сдают лом. "Это просто беда,— жаловался мне директор одного из грозненских заводов.— Охотники за цветным металлом буквально растаскивают остатки предприятий, демонтируют чудом сохранившиеся во время бомбежек установки. И никому до этого нет дела".
Грозный похож на заброшенный погост. Буйно растет бурьян, высокой травой заросли улицы и тротуары. А в некоторых дворах стоят покосившиеся кресты и надгробные камни на могилах погибших во время бомбежек местных жителей. Пожив в этом кошмаре неделю-другую, многие вернувшиеся опять уезжают. Большинство — навсегда.