В залах Третьяковки на Крымском валу открылась юбилейная (к 200-летию) выставка Карла Брюллова. Это совместный проект Третьяковки, Русского музея и Министерства культуры. Выставка приехала из Петербурга вместе с главным хитом — "Последним днем Помпеи", который, как ни странно, в первый раз показывается в Москве.
В пару к питерской "Помпее" третьяковцы достали из своих запасников московскую "Осаду Пскова польским королем Стефаном Баторием". Признанная и самим художником, и критиками неудачной, эта картина, превышающая размерами "Помпею", долгие годы оставалась недоступной публике, так что ее показ тоже можно счесть сенсацией.
Между этими двумя громадами, повешенными напротив друг друга, между неслыханным успехом и очевидным провалом художника и пролегает главный маршрут выставки. В центре — знаменитые портреты Брюллова, растиражированные на календарях и конфетных коробках. В кулуарах — серии сценок из итальянской жизни, эротические картинки турецких гаремов, религиозная живопись, акварели и графические наброски.
Триумф "Последнего дня Помпеи" состоялся благодаря меценату и промышленнику Александру Демидову, который не только заказал работу, но вывез произведение на Парижский салон 1834 года. Она получила золотую медаль, после чего была на "ура" принята в Петербурге и подарена Николаю I. Этот триумф погубил русское художественное сообщество.
После этого каждый амбициозный русский художник пытался следовать брюлловской модели успеха. В нее входило создание одной главной картины, в тень которой отходило все созданное художником ранее и позднее. Это во-первых. Во-вторых, эта картина должна была обязательно снискать признание в качестве художественного шедевра и, более того, стать фактом общественной жизни. В третьих, признание должно было исходить не только от высшей российской власти, но и быть по возможности удвоено статусным поощрением за границей. В результате чего русские художники вступили в изнурительное и бесплодное состязание за авторство "верховного шедевра русской живописи". Этот комплекс погубил несчастного Александра Иванова, сделав его рабом "Явления Христа народу". Отсутствие признания как бы обесценивало картину и годы затраченного на нее труда.
Разнообразие жанров, в которых работал Брюллов, сегодня заставляет воспринимать его фигурой едва ли не универсальной. Разглядывая произведения самого популярного художника своей эпохи, ловишь себя на мысли, что исторической дистанции как будто и не существует, что русское искусство мало изменилось со времен Брюллова. То есть вернее будет сказать, что мало изменилось его общественное восприятие.
Иначе чем объяснить тот странный факт, что у российской публики по-прежнему в фаворитах шиловы и глазуновы, в меру своих способностей вновь и вновь воспроизводящие каноны, когда-то заданные русскому искусству блестящим Брюлловым? Отсюда возникает удивительное ощущение актуальности, современности самого Брюллова.
Все его любимые жанры до сих пор востребованы — кому нравится "клубничка", кто-то жить не может без своего парадного портрета, а кто-то не представляет искусства без пафосной исторической картины. Востребована и его манера — эффектная, внятная, очень соответствующая расхожему представлению о картинах и художнике-маэстро.
Но все равно успеха Брюллова целиком так никому и не удалось повторить. Кто-то добивался статуса созданием парадных портретов сильных мира сего. Кто-то пытался собрать на свои вернисажи побольше публики, то есть завоевать любовь народа. Кто-то считал верхом успеха покорение западных галерей и музеев. Но только Карлу Великому, как его называли современники, удавалось сразу и то, и другое, и третье.
МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА
Выставка открыта до 26 ноября.