Валерий Гергиев дал на своем фестивале три симфонических концерта за три дня. Под его командованием выступили мариинский оркестр и оркестр Северогерманского радио (NDR). В последний вечер на сцене Мариинки оба оркестра объединились и сыграли Седьмую ("Ленинградскую") симфонию Шостаковича.
Символический обмен оркестрами на фестивале "Звезды белых ночей" происходил впервые. Факт совместного выступления главы оркестра NDR Кристофа Эшенбаха с оркестром Мариинского театра сам по себе примечателен, но не сравним с персональной стратегией Гергиева, который на сей раз отрекомендовался ленинградцам в качестве европейского дирижера. Фестивальной публике словно было показано, как это происходит на Западе, как Валерий Гергиев с хорошим западным оркестром играет свой коронный репертуар. Оказывается, вот как: тренированный оркестр звучит чисто и даже пылко, Гергиев неистовствует, публика покорена.
Под руководством Гергиева немецкий оркестр играл русскую музыку. Правда, между Симфонией в трех движениях и "Жар-птицей" Стравинского скромно прошелестел 24-й фортепианный концерт Моцарта (солист Владимир Фельцман), очередной раз доказавший, что Моцарт Гергиеву маловат — развернуться негде. И хотя сам маэстро улыбался, а аккомпанемент выходил тактичным и точным, ощущение дидактичности и скуки не исчезало.
Примерно так же прозвучала и неоклассическая партитура Стравинского. Оркестр играл легко, плотно, упруго. Духовые красовались в соло, звук струнных окрашивали нервные экспрессионистские тона. Но все это появлялось и исчезало словно по инерции, без особого интереса к событиям и кульминациям. Оказалось, что с нестабильным мариинским оркестром это сочинение звучит у Валерия Гергиева куда ярче, чем с солидным немецким коллективом. Другое дело "Жар-птица" — гергиевский one size, который всегда выглядит идеально. Не поддаться брутальному гергиевскому жесту тут просто невозможно, и вот уже немецкий оркестр где надо пламенеет, чем надо пугает. Репертуарный союз Гергиева со Стравинским абсолютно обоюден и неопровержим.
А вот с "Ленинградской" симфонией Шостаковича вышла полная неясность. Что бы ни символизировало это сочинение по замыслу организаторов проекта, музыкальные дивиденды от его исполнения русско-немецким составом оказались невелики. Навряд ли в одиночку мариинский оркестр звучал бы менее мощно. Присутствие немцев тут было чисто номинальным, как и литературная подоплека условного дружественного жеста: играем общую трагедию. Трагедия получилась, музыка — нет. Хотя у Гамбурга и Ганновера, где чуть раньше в таком же составе была исполнена "Ленинградская" Шостаковича, на этот счет, возможно, совсем другое мнение.
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА, ОЛЬГА Ъ-МАНУЛКИНА, Санкт-Петербург