"Часть зерна разворована, часть испорчена"

На прошлой неделе президент Медведев продлил эмбарго на вывоз зерновых из страны. Между тем профессор Иван Стариков из Академии народного хозяйства при правительстве РФ объяснил "Огоньку", что именно введение эмбарго может стать главной причиной продовольственного кризиса, который обрушится на нас в ближайшие месяцы

— В сельском хозяйстве есть такой термин "баланс зерна", который устанавливает соотношение между объемами производства, потребления, импорта и экспорта зерна. Он состоит из двух частей — ресурсов зерна и их использования. В свою очередь, ресурсы включают в себя производство и так называемые переходящие запасы, которые учитываются 1 июля — это дата, когда запасы хлеба старого урожая уже подошли к концу, а нового еще не появилось. На основании этого баланса составляются прогнозы устойчивости зернового рынка, идет корректировка цен на Чикагской бирже. И вот в течение последних лет в России был весьма неплохой зерновой баланс — так, 2008 году он составил 108 млн тонн, в 2009-м — 93 млн, благодаря чему Россия вернула себе статус одного из крупнейших поставщиков продовольствия. К примеру, в прошлом году Россия вывезла более 20 млн тонн зерна, заняв третье место в списке экспортеров после США и Европы. Хорошие урожаи позволили создать и неплохие запасы: так, последний раз переходящие остатки составили 24 млн тонн — такого количества зерна в закромах Родины не было никогда. Но сейчас в России из-за действительно беспрецедентной засухи сложилась крайне тяжелая ситуация в сельском хозяйстве. Вот масштабы бедствия: основной удар пришелся на Поволжье и Центральную Россию, где в среднем погибло более трети урожая. Слава богу, что засуха почти не затронула основные житницы юга и зерновые регионы Сибири. Но и в Сибири тем не менее урожай оказался ниже прошлогоднего. В итоге в этом году, по официальным данным, собрано всего 60 млн тонн зерна. Но я убежден, что в реальности объем нового урожая меньше — примерно 53-52 млн тонн. Почему? В частных беседах руководители различных агрохолдингов признавали, что по просьбе местных властей они увеличивали все статистические данные касательно валовых сборов нового урожая. Просто руководителям регионов хочется выслужиться перед федеральным центром, да и новому министру сельского хозяйства в первый год правления нужны оптимистичные цифры. Поэтому, на мой взгляд, все занимаются приписками — был такой термин в советские времена. Тем более что сейчас за приписки нет уже никакой ответственности. Казалось бы, ситуация действительно критическая и причины ввода эмбарго понятны. Но давайте не будем торопиться с выводами, а проведем элементарный подсчет. Остаток зерна — 24 млн тонн. Плюс новый урожай — 60 млн тонн. Итого — 84 млн тонн. А объемы внутреннего потребления зерна в России не превышают 73-75 млн тонн. Получаем остаток в 11-9 млн тонн, который надо реализовать. Поэтому введение эмбарго в этих условиях не имело никакого смысла.

— К каким последствиям привело введение зернового эмбарго?

— К самым негативным. Во-первых, правительство своим необдуманным решением резко стимулировало вывоз зерна за границу — только в первую неделю после того, как стало известно о планах ограничения экспорта, из страны было вывезено более 2 млн тонн зерна нового урожая. Это рекордные темпы поставок. Во-вторых, у чиновников появилось новое коррупционное поле: известно, что Казахстан никакого эмбарго не вводил, поэтому казахское зерно свободно идет через российские зерновые терминалы. Что мешает чиновникам под видом казахского зерна оформлять судовые партии российской пшеницы? Наконец, это решение привело к огромным репутационным издержкам. В июне прошлого года на проходившем в Санкт-Петербурге всемирном зерновом форуме была озвучена амбициозная заявка о превращении к 2020 году России в ведущего мирового поставщика зерна. И все предпосылки к обретению этого статуса у России уже были — так, наши трейдеры выиграли важные тендеры на поставку зерна в Иорданию, Египет и Японию. Теперь же эти контракты сорваны, и России придется уйти с этих рынков, показав себя ненадежным поставщиком. Мало того, Россия заработала себе и клеймо страны, которая своей непродуманной политикой привела к взрыву цен на продовольствие на мировом рынке — эмбарго привело к тому, что цены на зерно по всему миру выросли на 50 процентов.

— Иван Валентинович, но несколько лет назад в правительстве все только и говорили о создании Интервенционного зернового фонда — универсального страховочного механизма для нейтрализации последствий кризисов и неурожаев. Почему же сейчас этот Интервенционный фонд оказался незадействованным, а государство сразу перешло к ограничению торговли?

— Действительно, в России вот уже несколько лет успешно действует Интервенционный фонд — это такой абсолютно рыночный механизм регулирования продовольственного рынка с целью преодоления кризисных явлений. Все просто: во время урожайного года, когда цена на зерно падает, государство начинает скупать зерно по конкурсной рыночной цене, спасая тем самым производителей от разорения. А в неурожайный год это зерно выбрасывается на рынок, чтобы ограничить рост цен. Так вот, в Интервенционном фонде России, согласно официальным данным, сейчас находится 8 млн тонн зерна. Это более чем 15 процентов нынешнего валового сбора, их вполне хватило бы для того, чтобы сбить наблюдаемую стремительную экспоненту зерновых цен. Но это зерно почему-то пока не поступает на рынок. Я не знаю, почему это происходит, но у меня есть обоснованное подозрение, что заявленных объемов в Интервенционном фонде нет.

— Как так?!

— Причины следующие: часть этого зерна разворована, а часть испорчена, в частности в декабре 2009 года был свидетелем того, что в одной из ведущих зернопроизводящих областей мне показывали огромные бурты зерна, покрытые шапками снега, под которыми зерно просто горело, приходило в негодность. На мой вопрос, что это, руководитель хозяйства сказал, что отчитались за Интервенционный фонд.

— Цены на зерно растут во всем мире. К каким последствиям может привести рост цен на хлеб внутри России?

— Зерно — это продукт не только для изготовления хлеба и макаронных изделий, это важнейший продукт для таких отраслей животноводства, как птицеводство и свиноводство. Технология откорма животных строится на использовании комбикормов, причем в себестоимости тонны мяса львиная доля — более 70 процентов — обусловлена стоимостью этих кормов. А вот стоимость комбикорма напрямую зависит от стоимости кормовой пшеницы и ячменя. И вот если в прошлом году крестьяне покупали ячмень по цене 2,2-2,5 тысячи рублей за тонну, то в этом году они вынуждены отдавать уже 7,5 тысячи за тонну, то есть в три раза больше! Очевидно, что когда себестоимость продукта на три четверти зависит от стоимости другого продукта, стоимость которого моментально увеличивается в три раза, то никаким образом производителю мяса будет невозможно удержать рост цен в коридоре до 30 процентов.

— Постойте, а откуда взялся этот коридор в 30 процентов?

— Напоминаю, что согласно недавно принятому закону "О торговле" государство вернуло себе право ограничивать рост цен на социально значимые товары — в списке 24 наименования,— если этот рост цен превысил 30 процентов в месяц. По сути, это означает возврат к советской модели экономики...

— С заранее предсказуемыми последствиями в виде исчезновения продуктов с полок магазинов, очередей, инфляции... Вы думаете, до этого дойдет? К примеру, вот недавно компании "Вимм-Билль-Данн" и "Союзмолоко" подписали соглашение, по которому они решили не допустить стремительного роста цен на свою продукцию.

— Да, но тут следует учесть, что на производство молока и молочных продуктов стоимость зерна имеет крайне небольшое влияние по той простой причине, что технология откорма крупного рогатого скота строится на использовании фуража и силоса. Поэтому последствия засухи здесь менее ощутимы. Понятно, что правительство всеми силами постарается удержать темпы роста цен — в предвыборный год никому не нужно обострять социальную обстановку в стране. Вспомните, что было в 2005 году, когда правительство продавило решение о монетизации льгот. По стране прошла череда протестов, и это при том что тогдашний рейтинг Путина нельзя даже сравнивать с нынешними рейтингами доверия президенту и правительству. Поэтому, думаю, правительство будет задействовать все механизмы контроля за продуктовым рынком.

— Какие именно?

— Во-первых, курс повышения цен на продукты животноводства возможно искусственно скорректировать путем массового забоя скота — это, конечно, вызовет перенасыщение рынка и падение цен. Во-вторых, можно завалить страну дешевым импортным мясом — буйволятиной из Аргентины и "ножками Буша". И в этом плане представляется совсем не случайным то обстоятельство, что на прошлой неделе в США объявили, что урегулировали все вопросы о вступлении России в ВТО. А ведь главным камнем преткновения России на пути в ВТО были барьеры на пути импорта американских куриных окорочков. Конечно, в этом случае, разумеется, жертвой станет весь животноводческий комплекс страны, и россияне убедятся, что все слова правительства о защите отечественного товаропроизводителя не более чем пустое сотрясение воздуха... Наконец, больше всего я опасаюсь избирательного применения закона "О торговле" — ради разорения конкурентов и передела рынка продовольственного ритейла. Российское правосудие давно уже носит "квантовый характер": то есть для одних игроков установлены одни правила игры, для других — другие. И в каком-то случае государство будет карать за рост цен, а в каком-то — просто в упор не замечать ценников.

— Что же можно посоветовать в этой ситуации и правительству, и простым людям? Закупать крупу и макароны?

— Прежде всего всем нам стоит свыкнуться с мыслью, что в засушливый год неизбежно ухудшение рациона. Во-вторых, правительству нужно отделить богатых от бедных. По данным статистических исследований, сегодня не менее трех четвертей россиян — 75-80 процентов — тратят на еду более половины своих расходов. Это общепринятый в мире критерий бедности. Из этих людей примерно четверть тратит на еду примерно две трети, а 10 процентов — почти все. То есть тратить больше они уже не смогут. Не смогут и заменить, как это было в 90-е, необходимые продукты дешевыми — ведь подорожание коснется именно дешевых продуктов: хлеба, круп, макарон. Это означает, что часть населения начнет просто недоедать. Поэтому надо ввести американскую систему распределения талонов на питание, согласно которой малообеспеченные семьи получают на руки не денежную помощь, а сертификаты, которые они могут обменять только на дешевые продукты. Кстати, постепенно такая система стала появляться в некоторых регионах, например в Новороссийске, где многодетные малообеспеченные семьи могут бесплатно получить по 6 литров молока и по 6 батонов хлеба в месяц на человека. В качестве одной из исходных баз получения таких талонов могли бы стать списки граждан, получающих субсидии на жилищно-коммунальные услуги. Наконец, необходимо срочно либерализовать условия торговли, чтобы ограничить власть монополистов-ритейлеров и обеспечить доступ на рынок небольших фермерских хозяйств и подворий. А ведь по статистке в стране около 40 процентов молока, 60-65 процентов свинины и говядины, 90 процентов картофеля, овощей и фруктов производится в 10 млн личных подворий. За редким исключением это низкотоварный и малооплачиваемый труд, позволяющий жителям сел и деревень получать лишь крайне небольшие доходы для удовлетворения первоочередных бытовых и жизненных потребностей. Но резервы роста в нынешних условиях в этой нише практически исчерпаны. Это в значительной степени объясняется отсутствием доступа большинства крестьян к продуктовым рынкам городских поселений и крупных городов. Многочисленные сезонные перекупщики, уверенные в своей безнаказанности, устанавливают очень жесткие ограничения на закупочные цены, что только порождает на селе атмосферу апатии и безысходности. И у меня есть опасения, что из-за аграрного кризиса эти настроения нынешней осенью только усилятся.

Беседовал Владимир Тихомиров