На фестивале "Звезды белых ночей" состоялся самый камерный и тихий концерт. В Малом зале филармонии пианист Владимир Фельцман сыграл "Арию с тридцатью вариациями" ("Гольдберг-вариации") Баха.
Владимир Фельцман уехал из Москвы 13 лет назад. Его благополучная фортепианная карьера была уже прервана, как это случалось со многими "отказниками". Оказавшись в США, Фельцман с успехом дебютировал в Карнеги-холле и с тех пор играет с ведущими американскими оркестрами, записывается на Sony, преподает и с недавних пор дирижирует. Но как пианист выступает теперь сравнительно редко. Поэтому, снискав стойкое восхищение публики и критики, он не заработал громкой славы.
В России этого музыканта за редким исключением не помнят и не знают. Фестивальная реклама ничего, кроме имени, о нем не сообщала, и на концерт мало кто пришел. Что было не так уж и плохо. В одном из интервью Фельцман сказал, что играть на фортепиано должно быть легко и удобно, и все, что этому помогает — хорошо, а все, что мешает — плохо. А исполнительство он любит за возможность делиться со слушателями и обогащать их и не любит за слишком активную социализацию. Страдать от нее в Петербурге ему не пришлось.
То, как были сыграны "Гольдберг-вариации", будь это предложено большой аудитории, можно было бы счесть эпатажем. А так больше было похоже на доверительный разговор, в котором артист не постеснялся поделиться рискованными, нарушающими конвенцию идеями. Конвенция гласит: играешь Баха — придерживайся традиционной системы координат. Предпочтительны строгость ритма и воздержанность в уровне звука, разборчивость в отношении главных и неглавных голосов, учтивое воспроизведение риторических фигур. Это, разумеется, схема. Вопрос в том, в какой мере и в какую сторону от нее отклоняться.
"Гольдберг-вариации" — полуторачасовой цикл, предоставляющий пианисту выбор: играть слитно или раздельно, обнажать контрасты или прокладывать сквозные звуковые трассы. Дивное разнообразие оформления вариаций — это набор провокаций, которым можно поддаваться или не поддаваться. Владимир Фельцман делает и то и другое. То группирует вариации в большие порции, исполняемые моторно, звонко, крупным штрихом. То резко останавливает ток музыкального времени, вслушиваясь в неожиданные краски, оттенки созвучий и формульные кадансы. Самым безоглядным образом были сыграны "края" — тема в начале и 30-я вариация перед повторением темы в конце. Полифоническая конструкция медленной арии казалась развинченной и размытой — вариация-шутка, в которую вплетены две залихватские фольклорные мелодии, напротив, звучала ярко, броско, почти нагло. Скажем прямо: в трудоемких деталях Фельцман не удостаивает быть точным, его игра ближе к пианизму композитора, чем к технике виртуоза. Это неожиданно для "Звезд" — фестиваля, опирающегося на ценности качественного музыкального мейнстрима.
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА