Ведущие аукционные дома Великобритании выдают современные репродукции старинных вещей за оригинальные изделия XVII-XIX века. Это обнаружили журналисты газеты Sunday Times в ходе своего расследования. А доверчивым покупателям и в голову не приходит, что на аукционах они переплачивают в несколько раз за вещи, которые можно купить в лавке за углом.
Антикварные аукционы, эти некогда значительные события светской и культурной жизни, теперь все больше напоминают распродажу всякого хлама. Английские эксперты обвиняют аукционные дома в небрежности, граничащей с халатностью, а также в том, что они перестали блюсти свою репутацию — в значительной степени под давлением акционеров, которые настаивают на увеличении количества лотов, выставляемых на торги.
Репортерам газеты Sunday Times довелось наблюдать это лично. Действуя по наводке специалистов и обманутых клиентов, журналисты попробовали пристроить свой "товар" в четыре наиболее известных британских аукционных дома. При этом они предлагали антикварам различные современные предметы, купленные в лондонских магазинах и у производителей. И сотрудники аукционных домов ничтоже сумняшеся охотно брались продать мнимый антиквариат на торгах, расхваливая его благородное старинное происхождение.
Эксперт Christie's, повертев в руках современный светильник, купленный за 300 фунтов стерлингов, заявил, что это бронзовая позолоченная вещь начала века, за которую на аукционе можно выручить 600 фунтов.
Эксперт Phillips, увидев подставку из ДСП и современные винты, которыми она была прикручена к настольной лампе (купленной за 150 фунтов), решил, что это следы ремонта, и как ни в чем не бывало продолжал настаивать на том, что лампе без малого сто лет.
Особенно удачным был поход журналистов в Bonhams: эксперт оценил два пожелтевших гипсовых бюста в 250 фунтов, хотя на самом деле они стоят в шесть раз меньше, а следы времени были имитированы с помощью обыкновенной чайной заварки и сигаретного пепла.
И только в Sotheby's распознали и отвергли четыре новодела, лежавших среди действительно старинных вещей на заднем сиденьи фургона. В Christie's отвергли две подделки, но две все-таки взяли, а Bonhams и Phillips с радостью приняли по три псевдостаринных предмета.
Если бы все вещи, пристроенные журналистами в аукционные дома, были выставлены на продажу и ушли по максимальной цене, то журналисты выручили бы примерно вдвое больше, чем потратили. Не остались бы внакладе и аукционные дома — ведь они берут себе 30% от цены, по которой вещи уходят с молотка.
Что же касается покупателей, то многие из них рано или поздно обнаружили бы обман и узнали, что, например, прекрасный светильник начала века, как утверждает сертификат, выданный экспертами аукционного дома, можно запросто купить в магазине за углом втрое дешевле.
Но тут-то и начинается самое интересное: оказывается, в правилах торгов мелким-мелким шрифтом написано, что клиенты не могут предъявлять продавцу никаких претензий, не говоря уж о требовании возместить ущерб.
Помимо сомнительных экспертных оценок, аукционные дома вводят потенциальных покупателей в заблуждение и другими, более тонкими способами. Например, их каталоги пестрят выражениями типа "в стиле"; у неискушенных любителей старины создается впечатление, что речь идет о старинных вещах. Однако в строгом смысле слова это означает лишь, что вещь по стилю напоминают ту или иную историческую эпоху.
Специалисты полагают, что аукционные дома уже не первый год действуют по принципу "одна лицевая, одна изнаночная" — вместе с настоящей вещью они обязательно пытаются всучить покупателю подделку. По некоторым оценкам, не более 5% всего антиквариата можно считать абсолютно настоящим; все остальное дает большой простор для случайных и неслучайных ошибок.
Разумеется, респектабельные аукционные дома категорически отрицают небрежность и недобросовестность в своей работе; они уверяют, что все подделки, пусть даже и принятые поначалу на торги, были бы впоследствии выявлены и до торгового зала бы не дошли.
Возможно, те, что были принесены журналистами Sunday Times, и не дошли бы, но другие, несомненно, доходили. Английская домохозяйка, приехавшая на аукцион Christie's из Хемпшира, была счастлива, когда купила за 300 фунтов стерлингов лампу "в стиле Наполеона III".
Однако дома ее радость оказалась омрачена. Местный антиквар объяснил простушке, что вещь в таком стиле могла быть сделана в любое время между 1850 и 1999 годом и что точно такую же лампу можно было купить вдвое дешевле.
В падении респектабельных аукционных домов отчасти виноваты американцы. Во-первых, они готовы купить любой хлам, про который кто-нибудь говорит, что это "антиквариат". Это, безусловно, вводит антикваров в соблазн. (Неудивительно, что центр мировой торговли произведениями искусства перемещается в Нью-Йорк, где сконцентрирован платежеспособный спрос на столь дорогостоящие товары.) Во-вторых, у британских аукционных домов есть объективные трудности: качественного антиквариата все меньше. Например, почти вся английская мебель георгианской эпохи еще в 20-е годы покинула страну. Наконец, высокие европейские налоги не способствуют процветанию аукционного бизнеса.
В результате аукционные дома в последние годы были вынуждены существенно снизить планку своих требований: если раньше они соглашались торговать исключительно произведениями высокого художественного уровня и мебелью музейного качества, то теперь им приходится выставлять на продажу вообще все "старинное" — игрушки, куклы, открытки, даже предметы домашнего обихода. В общем, то, что лет двадцать назад можно было встретить только у коллекционера-любителя.
Со стороны аукционных домов реакции на скандальные разоблачения Sunday Times не последовало. Во всяком случае, неоднократные попытки журналистов, в том числе из "Власти", получить хоть какой-то комментарий от официальных или полуофициальных представителей Christie's, Bonhams и Phillips, как, впрочем, и Sotheby's, окончились неудачей.
Ничего неожиданного в этом нет. Признав "ошибки", аукционные дома рискуют потерять самое ценное, что у них есть — высокую репутацию их экспертов. А ведь до сих пор клиентов привлекала в аукционные дома именно надежность экспертной оценки. 10 лет назад аукционные дома даже грозились окончательно вытеснить с рынка антикваров-одиночек, рекламируя себя широкой публике как честных брокеров.
Вряд ли можно, правда, полагаться на честность и незаинтересованность брокеров, которые берут себе по 15% аукционной цены у покупателя и у продавца лота. Эксперты нового поколения, пришедшее в аукционные дома, больше похожи на агрессивных торговых агентов, которые мертвой хваткой вцепляются в клиента и не упускают ни малейшей возможности заработать комиссионные.
Кроме того, молчание, как известно, лучший способ защиты в таких случаях. Именно так пару лет назад поступили представители Sotheby's, когда журналисты из Observer рассказали о том, что в залах этого старейшего аукционного дома Британии нередко продаются произведения искусства (не поддельные, а настоящие), о которых самим представителям Sotheby's прекрасно известно, что они — краденые. Скандал грозил принять международный характер — были задеты интересы многих стран от Италии до Индии. Однако сотрудники Sotheby's все это время хранили полное молчание.
Видимо, так будет и на этот раз. Что же касается покупателей, то они уже продемонстрировали свое совершенное равнодушие к тому, какими способами в аукционные залы Sotheby's или любых других домов поступают произведения искусства. Видимо, так же спокойно они отнесутся и к информации о том, что иногда выставляемые лоты произведениями искусства и вовсе не являются.
ДМИТРИЙ ПИРОЖКОВ
--------------------------------------------------------
Аукционные дома уже не первый год действуют по принципу "одна лицевая, одна изнаночная", пытаясь вместе с настоящей стариной торговать подделками под нее
Покупатели спокойно отнеслись к тому, что выставленные лоты иногда не являются произведениями искусства
--------------------------------------------------------
А что у нас?
Нынешний российский антикварный рынок в известной мере унаследовал советские традиции. В те времена при каждом антикварном магазине (которые были, разумеется, государственными) работала сводная комиссия экспертов из музеев и реставрационных мастерских. Задача таких комиссий заключалась в том, что: 1) музеи отбирали себе на закупку лучшие вещи; 2) из противоречивых иной раз оценок экспертов складывалась оптимальная, наиболее верная атрибуция и цена.
Появившиеся в начале 90-х годов частные антикварные фирмы и аукционные дома ("Альфа-Арт", "Гелос", "Купина", "Магнум-Арт") стали поступать аналогичным образом. Когда напрямую — "Альфа-Арт" откровенно привлекает экспертов Третьяковской галереи; когда косвенно, как "Купина", в которой работают специалисты, прошедшие школу ВНИИ реставрации.
Так или иначе, сотрудники российских аукционных домов работают как приемщики (может быть, за исключением "Гелоса"). Принимая вещи, они их оставляют у себя на определенный срок, консультируются со специалистами из государственных специализированных структур, а затем уже выносят вердикт: берем или не берем. Собственно, в этих остатках "советской экспертизы" и заключается относительная гарантия подлинности произведения и его реальной оценки. Хотя проколы бывают и у опытных музейщиков и реставраторов.
Пожалуй, это более безопасная практика, нежели у западных фирм. Там главный принцип — коммерческая ликвидность. Если на вид стилистически похоже на Луи XV или, скажем, на Вторую империю — взяли, продали. И если потом у купившего будут обоснованные претензии, фирме придется возвращать деньги.
Вещи выставляются as is — такими, какие они есть. Дело покупателя — покупать или нет. Западные аукционные дома специальной лабораторной экспертизой (химический анализ, инфракрасная просветка и т. д) не занимаются, иначе результаты каждого их аукциона свелись не то что к нулю, но и вообще к отрицательному результату, потому что научная экспертиза на Западе дорога.
У нас — относительно дешева. Этим и пользуются некоторые наши соотечественники, приобретая вещи на Christie`s и Sotheby`s. В частности, во ВНИИ реставрации (теперь ГосНИИР) после фундаментальной технологической экспертизы были признаны фальшаками некоторые произведения Сомова, Боголюбова и Петрова-Водкина, купленные в Великобритании. Британские фирмы признали эти заключения аргументированными и вернули покупателям деньги. Правда, нужно быть очень настойчивым и состоятельным человеком, чтобы вывезти назад в Англию опрометчиво купленные вещи.
Из московских аукционных домов наиболее близок к западной модели (точнее, к французской типа Hotel Drouot, когда дилер выставляет свою коллекцию на свой страх и риск) аукционный дом "Гелос". На дилерских аукционах очередной "завколлекции" выставляет все что ни есть: купят--не купят — все это его aventure. При частой ротации дилеров это приносит свои плоды. Более того, "Гелос", опять же прибегнув к западному опыты, открыл курс ликбеза для начинающих антикваров — серия лекций по истории искусства и информирование по поводу мировой антикварной конъюнктуры. И надо сказать, что выпускники работают достаточно продуктивно.
Что же касается магазинов антиквариата Москвы и Петербурга (в провинциальных конторах обычно либо "лом" искусства, либо курьезы), то здесь все зависит от приемщика, его опыта и компетенции. Обычно действует прагматичный западный принцип: принял на комиссию — на взгляд оценил — продал. При этом, конечно, происходит масса накладок: иной раз проходит и сомнительная атрибуция, и даже новодел (иконы, складни, бронза и пр.). Но какие могут быть претензии к директорам бывших букинистических магазинов, сменивших профиль?
Справедливости ради стоит сказать, что многие бывшие московские букинисты стали доками в антиквариате. И самые приличные из них без экспертизы Третьяковки или ГМИИ имени Пушкина вещь у вас не возьмут. Так, например, в московских лавках на Арбате и на Маросейке: есть экспертное заключение от музея — берем с руками, нет — свободны.
В любом случае положение эксперта-оценщика крайне уязвимо: конкуренты готовы упрекнуть в неадекватности оценки, музейщики подозрительны, реставраторы ухмыляются, а журналисты всегда готовы поставить под сомнение профессиональные знания.
МИХАЛ СКШЕТУСКИЙ